Монеты России и СССР

Правильно читать.

Всех правильных детей учили правильно читать. Вникать в смысл литературного произведения. Задыхаться от нежности к униженным и оскорблённым, сопереживать непонятым героям.
Будучи продуктом воспитания людей особого сорта, каких раньше, наверное,морозными дореволюционными утрами подкидывали младенцами, довольно небрежно завёрнутыми в скомканный номер “Колокола”, к полицейской будочке. А потом этих найдёнышей в жандармы совсем маленькими отдавали. Такие люди меня растили, поэтому я хорошо отжимаюсь от пола и художественную литературу читаю особым манером.

Например, смотрю недавно спектакль “Горе от ума”. С современной трактовке, конечно. Уселся удобно в кресле, под ноги поставил чайничек свой помятый, ножки, значит, чтобы греть, ну и, мало ли кому захочется сбитню во время представления. Все вокруг на мня зрители шипят, бусинками глаз сверкают. Я просто подзадержался несколько, лаясь с гардеробщицами на предмет сдачи моего зелёного ватинового пальто и пухового платка. Не верю я гардеробщицам. Они хитрые какие то. И алчные. Пока разматывался, пока калошей стучал по барьеру, а на сцене уже полуголая Софья встречает Чацкого. Так я с разинутым ртом и пошёл по чьим-то ногам, похлопывая не принятыми в гардеробе калошами по особо скандальным харям, позвякивая чайником о флотский бинокль с “Петропавловска”. Протёр голову платком всесторонне, поздоровался со знакомыми, сел, фонарик выключил.

Представление модерновое. Половина героев ходит по сцене в рубашках с растерзанным жабо, часть в шинелях, прислуга мелькает без рубашек или с задранным подолом. Могли бы вообще молчать на подмостках – такая хореография, того и гляди свальный грех начнётся. На сцене вечера у Фамусовых, жадно глотал прямо из чайничного горлышка – до того там всё удачно складывалось. Графиню с внучкой спустили на авансцену на верёвках. Репетилов с накрашенными губами. Всего не передать. Хлопал яростнее всех, чуть заливая аудиторию подостывшим сбитнем на имбирном корне.

Вернулся домой полный дивных чувств. Разметался на кушетке, пока с меня сапоги стаскивали, а потом спохватился и к книжной полке опрометью кинулся. Так в одном сапоге и вцепился в текст знаменитой комедии.

Например, сколько героям лет?! Софье из текста ( с сценической Софьей всё было понятно даже без бинокля) определённо семнадцать. А Молчалину сколько? Фамусов говорит: “Дал член асессора и взяв в секретари…” Асессор мог быть тогда только один – по “Табели о рангах” – коллежский асессор. Во времена Грибоедова этот чин был равен воинскому майорскому, по придворному чину – титулярный камергер. Для перехода в коллежские асессоры необходимо было закончить университет или сдать экзамены. Ну, допустим, что дарованиями он не блистал – иначе, зачем Фамусов говорит именно “дал”?! Т.е. вытянул – поэтому, наверное, Молчалину уже лет двадцать с некоторым приличным гаком.

С Чацким непонятно вообще ничего. По тексту они (Соня и Чацкий) выросли вместе и уже тогда полюбили друг друга. Насколько я понимаю, выросли вместе – это разница в возрасте года три, не больше. Т.е. Чацкому лет двадцать-двадцать три? Но не сходится! Возвращается Чацкий из-за границы в которой провёл три года. Запоминаем – три года заграницей. Однако он успел ещё послужить в армии три года с Платоном Михайловичем. И, самое сладкое, “будучи за границей три года”, он говорит внезапно Платону: “Не в прошлом ли году в конце в полку тебя я знал…” Это же фантасмагория какая-то и месмеризм, брызжущий электричеством по моим оголенным нервам. Ты где был, Чацкий?!


Соне -17-ть лет, Чацкий (который с ней рос и любил со взаимностью) уезжает в Германию на три года. Стало быть, Соне тогда было 14-ть?! Так?! При этом Чацкий успевает ещё послужить в полку с Платоном Михайловичем, т.е. не был зачислен дитятей в кавалерию, иначе на кой он сдался Платону Михайловичу в качестве друга? Служит в полку чуть ли не три года, выходит в отставку и отправляется на три года в Германию, имея возможность навещать, расквартированный в России свой прежний полк. Каким-то таким загадочным является мне Чацкий. Или он вместе рос с Соней и любовь и все дела, будучи лет примерно двадцати, одновременно служа в полку? И германская командировка эта и прочая, прочая, прочая….

Все загадка.
Так я вот читаю книги с четырёх лет. С карандашом и листом бумаги.

Немного разоблачающего видео https://youtu.be/U4nfTomWPmg

Скажу прямо – людям, которым стыдно, что они россияне, у меня в ленте делать нечего.
Извините, но надо меня в таком случае покидать незамедлительно.

Я- человек смутного происхождения, и даже британское подданство выторговал себе по случаю, что, согласитесь, крайне вызывающе.

Но я – гражданин Российской Федерации.
И этим сейчас горжусь.

Именно сейчас.
Когда всё ещё зыбко, цезарично и воровато

Моя любимая тема. Логика творца. Василий Жуковский (полутурок) говорит Михаилу Глинке (из поляков), что хорошо бы создать русскими силами оперу про русского героя, погибшего во имя России и русского царя от рук врагов-поляков. Естественно, что поляк Глинка загорелся идеей создать русскую оперу про русского героя, павшего от польской руки. Для усиления русскости русской оперы про русского героя, павшего за русского царя, привлекли русского же либреттиста. Барона фон Розена, выучившего русский язык. Работу русских авторов высоко оценил русский художник Брюллов ( из немцев). По словам Глинки, прослушав часть оперы, К. Брюллов сказал русским авторам "гут!"
В ноябре 1836 года русская опера была поставлена в русском Большом театре, построенном русским архитектором Альбертом Катериновичем Кавосом ( из италианцев). Папа русского архитектора Альберта Катериновича (Катерино Альбертович Кавос) был русским композитором, написавшим предыдущую русскую оперу про русского героя, павшего за русского царя. Либретто предыдущей русской оперы про русского героя написал князь Шаховский (по матушке Пассек)

Декорации русской оперы про русского героя в русском театре создал русский декоратор - Андрей Адамович Роллер ( из баварцев).
Помогал ему советом князь Петр Вяземский (полуирландец).

Репертуарной частью русского императорского театра заведовал в начале работы русских создателей над русской оперой Рафаил Михайлович Зотов ( сын взятого в плен в Бахчисарае внучатого племянника Шагин-Гирея). После его сменил другой русский директор Александр Львович Невахович. (сын еврейского просветителя Лейбы Неваховича).

Оркестр в русской опере был сплошь русским. Ну это и сейчас так.

Русским цензором русской оперы про русского героя был Андрей Андреевич Фрейганг .

"А я что говорил?!", - восторгался Жуковский после премьеры русской оперы, - "только русские! только родившиеся на русской земле русские про русских!"

Ло-ги-ка!

Главное - быть русским, с русской кровью! Правда, Джон Александрович? Безусловно, Салих Магомедович!

Игрец словами. Понравилось.

виртуозная подмена понятий, правда ближе к концу совсем топорно сделал, смазал концовку. А так вполне хороший "комсомольский слог".

Ну вот и отлично! Идём дальше

Вот я очень часто бываю несправедлив к людям. Особенно к мёртвым. К живым людям я справедлив почти всегда, а как помрут, гляжу, нет, был всё же несправедлив я к ним. Потом посмотришь с печки своей на оставшихся вокруг себя живых и вновь меняешь своё мнение. Справедлив я к вам, ой, как справедлив! Ой, как я к вам милостлив да сердоболен…сейчас, погодите, я в вас поленцем кину.
Как всегда, привлеку пример, не имеющий отношение к первоначальной мысли о справедливости.

Я как-то прохладно отношусь к императрице Елизавете Петровне. Молодые её годы я не застал, а как попала она в поле моего зрения, войдя в возраст поздней спелости, то невзлюбил я её. Всё меня в ней отталкивало. Какая-то она сырая была, какая-то несуразная.

И лживая ещё, просто неприятно глядеть.

Совершила переворот патриотический. Во главе патриотического переворота, направленного на свержение некоего немецкого страшного засилия, как и полагается, стояли природные русаки во всей красе: французский посол, швейцарский доктор гугенотского вероисповедования да ювелир-ростовщик (этот понятно кто). В казармы Преображенского полка так и поехали всем родиноспасительным штабом, всем Сопротивлением. Француз, еврей, гугенот Лесток, Елизавета Петровна (тоже, надо сказать, патриотка изрядная). Для приличия посадили вместо кучера единственного чистокровного русского – Воронцова Михайлу Иллирионовича. Когда дело дошло до того, чтобы Воронцова сделать канцлером империи, легенду с повозкой срочно переделали. Неудобно канцлеру империи быть заместо кучера даже в минуты отчаянного напряжения сил свергателей немецкого засилия. Поэтому везде стали писать, что Михайло Илларионович Воронцов, граф империи, муж двоюродной сестры императрицы, Анны Карловны Скавронской, канцлер империи, кавалер, покровитель наук, друг Ломоносова и пр. был вовсе не кучером, а гордо сидел ноябрьской ночью на запятках таратайки, или, говоря поэтически, “стоял позади саней, везущих цесаревну”. Согласитесь, это очень важно для канцлера: определить своё место в восстановлении романовского дома. Не кучер был, но гордо стоял на запятках!

Впрочем, к Михаилу Илларионовичу претензий у меня нет. У других претензии могут возникнуть уже от того, что родоначальника рода Воронцовых звали Шимон Африканович. Но я на такие глупости внимания не обращаю. Мало ли Африканов называли своих детей Шимонами, особенно “выходя из варяжской земли”?! Назвал бы Африкан своего сына Чиполлино, это был бы сюжет. А Шимон – это так… глупости какие-то.

Михаил Илларионович мне даже нравится за принципиальность. Убеждённый борец с немцами оказался в странном положении когда один немец (Екатерина Алексеевна) свергала второго немца (Петра Федоровича). Куда кинуться?! Кого вязать портьерами, кого душить ремнём от ружья? Загадка для совести.

Симпатичный мне Михаил Илларионович решил по-мужски – остался с Петром III. Лучше пусть за верность вешают, чем за измену. Екатерина Алексеевна, задушив мужа, стала испытывать симпатию к Михаилу Илларионовичу за честность и верность задушенному ею мужу. Прикидывала Екатерина собственные шансы, пусть хоть такие люди как Илларионыч будут рядом для порядка.

Остальные русские переворотчики (не считая будущих лейб-компанцев) – это, конечно, братья Шуваловы. Они в санях с дебелой цесаревной не ехали, но перевороту способствовали. Один изобретёт впоследствии два артиллерийских чуда: “единорог” и “секретную гаубицу” (последняя вообще была на грани нынешних “нано-технологий”, первый уверенно занимал место современноого ГЛОНАС по затратам и эффективности). А второй брат скромно возглавит Тайную канцелярию и будет всех профессионально подозревать в измене долгие годы, замучив попутно фельдмаршала Апраксина.

Так вот Елизавета Петровна…Выпивающая, нездоровая женщина, ленивая, совсем не такая добрая, как кажется. А многие ей симпатизировали и симпатизируют.
Хотя таких одарённых императриц можно было набирать методом подманивания пряником прохожих доверчивых баб на валдайской столбовой дороге сотнями. Я этим методом владею и заполняю вакансии. Жалоб у сотрудниц нет, кстати. Только карьерный рост и прибавка в весе наблюдается.

И вот читаю. Строгое и секретное распоряжение Елизаветы Петровны. Она в то время хандрила.

Тайная канцелярия занималась делом одного несчастного, который решил ей для смеху ёжика лесного в шапке показать. Таких ёжиков теперь – полный фейсбук и ютуб. А Елизавета чего-то там испугалась и велела без жалости потрошить злоумышленника в Тайной канцелярии. Его там и потрошили специальные люди, всё допытывались, что он сим поступком сказать хотел?! Чего добивался?!

Подвесьте себя за руки и велите стегать себя ремнями, отвечая на вопрос, зачем вы рассылаете друзьям по фейсбуку смешное фото жирного кота?! Может тогда поймёте, как непросто было оправдываться комику с ёжиком.

В секретном и строгом распоряжении Елизаветы Петровны, которое доставили в столицу вооруженные курьеры (на дороге тогда “шалили”, у самой царицы угнали из конвоя несколько телег с платьями и посудой), говорилось: срочно доставить на Хотиловский ям ( это станция между Петербургом и Москвой) купца Симона Дозара с его галантереей.

Вот, подумал я, вот! Баба она и есть баба! Галантерею ей на Хотиловский ям.. И даже кулаком пристукнул по столу. Не очень громко, но внушительно так. И потом ещё раз пристукнул, чтобы до всех дошло, что недоволен я.

А потом, чтобы успокоиться, открываю воспоминания де Лириа, любимца своего. Де Лириа работал у нас послом королевства Испании. И звали его, если полностью, Якобо Диего Франсиско Фицджеймс Стюарт, герцог де Лириа-и-Херика. Для близких- просто Джеймс, Джеймс Фицджемс, несложно и красиво. Сам испанский посол был сыном незаконного сына английского короля Якова II ( когда тот был герцогом Йоркским) и сестры герцога Мальборо Арабеллы Черчилль. Папа посла был прекрасным полководцем и маршалом Франции, воевал под именем Бервик против Англии, брал Ниццу, а во время войны за польское наследство был убит ядром.

Смешная и страшная нынешняя испанская старушка – 18-я герцогиня Альба, которая всё фотографируется на пляже в свои 186 лет в бикини и женится на шестидесятилетних юных мачо – она прямой потомок этих Бервиков-Лириа. Видно, что в них пошла. И сама н скучает с 40 титулами, и людям не даёт соскучиться. И который год куролесит! Первую пластику лица вместе с Мартином Борманом, такое ощущение, делала.

Не заболела ещё у вас голова? Счас заболит.

Открываю воспоминания. Читаю. В томик вложена кем-то бумажка (не мной, не мной вложена!). Разворачиваю бумажку с осторожностью, ничего хорошего не жду. Ну, там, если вам дорога жизнь, как может просить женщина, его назвали в вашу честь, малютка, или смерть навсегда… Таких писем я получаю вагоны. И вот читаю чью-то запись: “Симон Дозер – изобретатель и лучший продавец сложнейших механических игрушек нюренбергской школы в России. Открыл в Санкт-Петербурге и в Москве магазины по продаже детских гравюр для раскрашивания и разгадывания графических головоломок (купферштики) и сложнейших заводных игрушек ( “Осаждённая турками Вена”, “Смена потсдамского караула”, “Бал у мадам Пампадур” и пр.). Товары свои (галантерею забавную) поставлял к двору Елизаветы Петровны и к малому двору Петра Фёдоровича. Умер в нищете”. Свернул записку, снова вложил её в воспоминания испанского посла.

Полез в журналы и устыдился. Елизавета Петровна, сырая и вздорная баба, заказала для своего племянника Петруши всякие игрушки заводные, солдатиков и раскраски. Племянник заболел оспой и весь двор остановился в этом проклятом Хотиловском яме. Чтобы Пётруша не скучал, болея и мучаясь, тётка ему игрушечки заказала, раскраски, карандаши. Чуть на заплакал я от умиления. Вообразил себе картину эту и руки сложил у груди в волнении и нежности.

Правда, Петруша через год должен был уже жениться, вроде как-то не до солдатиков должно было ему быть.

Но современные мужчины меня поймут: игры – это игры. а заводные они или из чёрного электронного ящика – это дело десятое. Жениться можно хоть каждый день, а новая игрушка- это событие. По ней ещё фильм снимут.

Главное – любовь всё побеждает!

Вот как я подумал и радостный посмотрел в окно. В окне были разнообразные виды всяческих ворон, которые покорно принимали снежные ванны на кривой голой берёзе и хрипло делали друг другу замечания.

А ведь женится радостный и выздоравливающий Петруша, окруженный игрушками и раскрасками, на той, которая его и кончит руками своих пьяных подельников в Ропше. Это, конечно, потом. Сейчас юная Софьюшка, румяная от волнения, только готовится к встрече со своим сказочным принцем, обладателем несметных игрушечных сокровищ Симона Дозера. Тут должна звучат музыка из клавесина…

“Щи давай, хозяйка! Неси их сюда, чтоб жгли!” – крикнул я, приходя в себя. – “шевели, давай, этими…”

О Михайле Васильевиче Ломоносове

“Он страдал и как предприниматель, которому грозило банкротство и как художник, которого лишили возможности выпестовать своё детище…”
Вот о ком это сказано? О Михалкове, о Церетели, обо мне?

О Михайле Васильевиче Ломоносове. Который к 1750 году был моложе меня нынешнего. И впервые заявил в Академии наук, что раскрыл итальянский секрет смальт (непрозрачного разноцветного стекла). В конце 1752 года написана дидактическая поэма “Письмо о пользе Стекла” ( “Неправо о вещах те думают, Шувалов, которые Стекло чтут ниже Минералов…) Ради получения “Стекла” Мануфактур-коллегия решила выдать на устройство фабрики “по деланию стёкол” беспроцентную ссуду 4.000 рублей. Которая потом будет увеличена. А весной 1753 года на для реализации фабричных планов Ломоносов получает ещё 211 душ крепостных “со всеми к ним принадлежими по отписным книгам землями”. М.В. Ломоносов становится помещиком и владельцем крепостных. 6 мая, обследовав в Копорском уезде землю, Ломоновсов, трудоустроив родного брата своей супруги Иоганна Цильха управляющим, начинает строительство фабрики.

И тут происходит то, что я считаю крайне любопытным. Разрешение императрицы и финансирование из бюджета, земли и крепостных Ломоносов получает даром под обязательство выпускать острое, коммерчески востребованное ноу-хау – “смальту”. Он объявляет в Академии, потом объявляет президенту Академии Кириллу Разумовскому, потом доносит до императрицы, что им разгадан важнейший потрясающий западно-европейский технологический секрет. Что для реализации ноу-хау необходимо срочно строить коммерческую фабрику! Дайте денег, землю, крепостных, дайте льготы по кредитам. Получив всё перечисленное, Михаил Васильевич начинает на своей фабрике выпуск чего?

Бисера, пронизок, стекляруса. Того, что и до Ломоносова, и при Ломоносове делали кустари в округе. А фабику свою именует к февралю 1755 года уже не фабрикой для изготовления “разноцветных стёкол”, а “бисерной фабрикой”. О производстве того, что указывалось Ломоносовым целью фабрикации: ” всяких других галантерейных вещей и уборов, что ещё поныне в России не делают, но привозят из-за моря великое количество ценою на многие тысячи”, речь уже не идёт…

На этом месте я обычно начинаю подпрыгивать в восторге и рассылать духам коммерции, живущим у меня на тыквенной каше в особой клеточке, поцелуи трёх видов и пяти качеств. Я люблю тебя, жизнь. Михайло Васильевич! Я люблю и тебя!

Своему лучшему мастеру – Игнату Петрову, человеку, который учился девять месяцев у Ивана Ивановича Беляева, лучшего оптика в России, а потом более года у Гриммеля, живописца Академии наук, на фабрике находится только одно ответственное поручение – единожды пробовать отлить зеркало. 14 лет Игнат Петров учился делать зеркала, рисовать, мастерить и шлифовать. В 1768 году крепостной Петров, фактически завершивший полный курс технологического обучения у лучших российских специалистов, был направлен наследниками Михаила Ломоносова куда? В какую Академию? В обыкновенную. Наследники академика, нашего самородка, отправили другого самородка пахать землю, вернули ” к землепашеству”. Самому Ломоносову не пришло в голову освободить Игната. В Петербурге было место для одного гениуса из крестьян. Остальные гениусы должны пахать землю на нового барина.

Из 211 крепостных душ, полученных из казны, на фабрике по изготовлению бисера работало от 30 до 40 человек. Это в августе 1758 года признаёт сам хозяйственный академик. 16 человек работало на фабрике, от 15 до 20 человек рубили дрова и таскали воду. Крепостные Ломоносова освобождались от казённых повинностей.

Производство бисера, в отличие от производства мозаик, спорилось! Бисер Ломоносов стремился выпускать прозачный ( вспомним про гарантируемый выпуск непрозрачной смальты как условие открытия фабрики), выпускался стеклярус до 2 пудов в год – очень серьёзный показатель. Импорт составлял от 7 фунтов до 29 пудов в год. Да и остальные 160 крепостных мантулили в пригородах Санкт-Петербурга не за красивые свои глаза, тоже вносили в академическую копилку посильную копеечку. Конечно, 200 крепостных – это не очень серьёзно, это даже мелко. Но зато даром. И 200 – это почти: “Услыша, что у батюшки триста душ крестьян, “легко ли! — сказала она,– ведь есть же на свете богатые люди! А у нас, мой батюшка, всего-то душ одна девка Палашка, да слава богу, живем помаленьку”. Столбовой дворянин Гринёв с 300 душ, по мнению капитанского семейства, богач. Мало кто задумался над плачевным положением наследников Гринёва. Я напомню: “Потомство их благоденствует в Симбирской губернии.– В тридцати верстах от *** находится село, принадлежащее десятерым помещикам” Мало кто понимает теперь злую иронию Пушкина в этом “благоденствуют”. Дворяне благоденствуют с десятком крепостных, а народный академик тужит с 200 душами и фабрикой.

Но планы фабриканта протирались гораздо дальше…
Казённые заказы на искусство! Воздвижение мозаичного монумента стоимостью в 146 682 рубля, разбитыми на шесть траншей. У монумента планировалось только основание высотой в 14 метров.

Смету, правда, подкорректировали до 81.000 руб. 6.000 выдали Михаилу Васильевичу на погашение ссуды Мануфактур-коллегии. А 13.460 руб. выдали ему как годовой транш на реализацию проекта. Это произошло в 1761 году. В 1763 году, перед переводом 13.460 руб., власти поинтересовались, как продвигается работа, начатая два года назад (про фабрику уже и не спрашивал никто). Заказчику сказали, что дело идёт уже о ” строении к оной картине позолоченных рам”. Через год, получив 13.460 руб., Ломоносов бодро доложил Воронцову ( который, собственно, и привёз новую итальянскую смальту в Россию в 1746 году), что картина практически закончена и идёт её шлифовка. Через полгода картина “готовилась к шлифовке”. Потом картина готовилась к осмотру, потом она шлифовалась и готовилась к шлифовке попеременно, потом Михаил Васильевич умер. И только через три месяца после кончины просветителя картина стоимостью в 20.000 руб была отполирована и вставлена в раму. Больше никаких картин из мозаики Ломоносов не сделал. Фабрика гнала стеклярус и бисер вплоть до 1768 года. Петропавловский собор в Петербурге остался нетронутым.

p.s.

“ему представить смету, по которой Ломоносов примерно щитал 80764 рубли 10 копеек; в то число по сенатским определениям из казны ему выдано в 1761, 1762, 1763, 1764 и 1765 годах всего 31929 рублев 84 копейки, в коих и щеты он подал, и между протчим в оных показал 1-е. По щету 1762 года, что на каменное для мозаичной картины строение из оных денег употреблено 670 рублев: да 2-е по щету 1764 года, что на строение для свободного отправления мозаичных дел каменных палат длиною на 9-ть шириною на 5-ть саженях в два жилья с 10-ми жилых покоях и с двоими сеньми употреблено 1550 рублев; а по счетам по декабрь 1764 года из тех же денег он издержал в разные времена на содержание мозаичных художников, сверх жалованья, на готовой квартире и на протчее 384 рубли 50 [40] копеек. А после его смерти жена ево, вдова, просила о выдаче ей к продолжению картины о взятьи Азова 4000 рублев, да издержанных собственных денег 709 рублев 3-х копеек; токмо к ней отпущено на жалованье мастерам и ученикам и на материалы 2230 рублев 3 копейки, а о сооружении того монумента на сенатской доклад в.и.в. высочайше указать изволили оное препоручить действительному тайному советнику Бецкому; и в 1766 году июня 16-го всилу объявленного им же, Бецким, по 3-му департаменту Сената имянного указа мозаичное дело препоручено Канцелярии от строений по удобности той, что и стеклянные заводы в ведении ее состоят”.

ДОКЛАД СЕНАТА ПО ЧЕЛОБИТНОЙ ДОЧЕРИ М. В. ЛОМОНОСОВА

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty ... 2_1768.htm

о Марксе, Достоевском и международной выставке.

Я люблю всякие международные выставки. В них есть всё, что заставляет меня ахать и бить руками воздух.
Приезжаешь из заволжских степей в 1862 году в Лондон, например. Прямо от постылого семейства, немигающе сидящего вкруг самовара. И вот он, Лондон! Град, в коем любое доступное воображению новшество уже открыто, уже снабжено пояснением, уже сипит, пышет паром и продается немцами!

Да и не в новшествах дело! Летом 1867 года по Хрустальному дворцу в Гайд-парке ходили сразу двое крупнейших ненавистников всего буржуазного, два европейских гения по части вывернуть читателя наизнанку. Карл Маркс и Федор Достоевский.

Карла Маркса сначала на выставку не хотели пускать. Требовали с него денег на билет. А Карл Маркс не такой был человек, чтобы за билеты платить. Он здоровый же был до изумления - постоянно полиция до него домогалась: зачем фонари методично на улице все переколотил, зачем с подозрительным видом продаёт на рынке столовое немецкое серебро, зачем подрался с грузчиками, почему, хохоча, носился по Плейсби-корт, переворачивая прилавки? А тут билеты на выставку покупай!

Карл Марк как про билеты услышал, сразу написал два письма. Первое письмо - другу Энгельсу. Мол, надо билеты покупать, костюм надо мне покупать, надо заплатить перед походом на выставку долги перед лавочниками - вдруг примут прямо на выставке, не сдержусь, заломают, надо минимум 10 гиней, минимум! Второе письмо Маркс написал устроителям выставки, в нём Карл сообщил, что он, Маркс, - активнейший исследователь экономики, встречается с делегациями рабочих, которые приезжают на выставку со всей Европы, разговаривает с ними и понимает, что для того, чтобы выставка работала без беспорядков со,стороны угнетаемого пролетариата, учредители и организаторы обязаны выдать Марксу билеты на выставку бесплатно. Иначе, беда не за горами!

И так совпало, что и от Энгельса деньги пришли, и организаторы прислали германскому гению бесплатный билеты на все мероприятия.
Конспиративно прихватив с собой на выставку всё своё семейство, Маркс выдвинулся в адрес. Жену взял, детей, горничную, которая как раз мучительно решала, что она скажет жене Маркса по поводу своей, горничной, беременности. А Марксу все беды грядущие были не страшны. Он на выставку очень-очень хотел! Фейсконтроль преодолели, заставили расчесаться, жена с детьми сзади, горничная в непонятной задумчивости подотстала... И вот она - промышленная выставка! Восторг!

Маркс сразу в промышленный отдел побежал, ему по дороге купили надувной шарик. В промышленном отделе Маркс полез в машины, а они паровые! Там давление, там стук и брызги масла. Семья оробела, и наблюдала за передвижениями Маркса только по дёргающемуся туда-сюда надувному шарику. От насосов к жаткам, от жаток к прессу. Выскочил из-за прокатного стана, уже с кружечкой пива, нырнул в деревообработку. Радостный! Румяный! Женни не налюбуется на такого ладного красавца. А Маркс вторую кружечку раздобыл и нырк в секцию бумажного производства. Чтобы крутить штурвальчики. Только шарик от себя отвязал и привязал его незаметно на какого-то итальянца. Не любил Маркс слежки. Не такой был, повторю, человек. В хорошо нам известной 13 главе 1-то тома "Капитала" Маркс пишет про свой поход на выставку: "Одна американская машина для изготовления бумажных пакетов, показанная на Лондонской промышленной выставке, режет бумагу, смазывает клеем, фальцует и производит 300 штук в минуту..." Дальше, как все мы прекрасно помним, про последствия комбинаций различных орудий в сравнении с мануфактурным производством.

И тут же в Хрустальный дворец торжественно вступил Федор Михайлович Достоевский. Он впервые за границей оказался. Собой строг, размерен. Не успел с корабля сойти, Лондон назвал городом диавола. И дальше отметил: "...эта отравленная Темза, этот воздух, пропитанный каменным углем...эти страшные углы города, как Вайтчапиль, с его полуголым, диким и голодным населением"
Потом, видно, остановился Фёдор Михайлович, строго посмотрел на себя в зеркало, поправил огарок, стоящий перед зеркалом и произнёс: чего я это тут устраиваю в который раз? Это ж Лондон! Я же на выставку приехал!

И дописал, пробегая глазами написанное выше. Отравленные, так, мутные, нормально, полуголое, хорошо, дикое...так. Отлично! Теперь вот допишу веселое про выставку:
"Вы чувствуете страшную силу, которая соединила тут всех этих бесчисленных людей, пришедших со всего мира в едино стадо...чтобы хвалить себя и продавать себя!"

Уверен, что тут Фёдор Михайлович добро заулыбался.
Вспомнил мужика какого-то бородатого, который как деревенский дурачок прыгал между бумагорезательных машин.
И дописал: "вы чувствуете, что тут что-то уже достигнуто, что тут победа, торжество".
"Не все поймут, конечно!" - немного досадливо подумал Фёдор Михайлович- " С мужиком-то этим бородатым я что-то перетончил про победу и торжество. Иронию, как всегда, не заметят!"-
"Ай, сойдёт!" - подумал немедля, - "напишу ещё там про пожирание душ и нормально получится, скорее домой поеду, дома уютнее, все свои!"

Один бегал по выставке в потрясении и радости и написал рекламный проспект в бумагозаклеивательной машине. Второй на выставку медленно зашел и грустно вышел и написал про Апокалипсис. Наверняка, виделись, наверняка.

Русских экспонатов на выставке было 585 - 305 удостоились отличия, 177 медалей, 128 похвальных отзывов.

о независимом Техасе.

Мексике, получившей независимость от Испании, стало понятно к началу 30-х годов 19 века, что США собираются завладеть Техасом. Мексика в 1831 году отменила у себя рабство и потребовала, чтобы и в Техасе, составной части Мексики, рабства тоже не было. А американские переселенцы в Техасе с этим решительно не согласились: как без рабства? зачем?! И рабов в Техасе стало около 2 000 курчавых голов. Все эти рабы были у двадцати тысяч техасских американцев, на которых напряженно смотрели пять тысяч техасских мексиканцев.

Мексика решила с американскими техасцами бороться: сначала в Техас мексиканцы разрешили переселяться только католикам. Американцы все как один заявили, что они ещё ого-го какие католики и немедленно понастроили десятки протестанских храмов по всему Техасу. Потом Мексика потребовала отменить в Техасе рабство. И даже Великобритания Мексику в этом вопросе поддержала. Так точно, - сказали смиренно американские техасцы, - рабству, скажем так, бой! И немедленно завезли ещё рабов. Ведь понятно, что где США, там должно быть рабство, где протестанские католики, там плантации, рыдающие по цервям рабовладельцы и месящие навоз босыми ногами негры. Тогда США не были ещё в авангарде борьбы за всеобщее счастье.

Мексиканцы решили, что самостоятельных вооружённых сил у Техаса быть не должно. Конечно! конечно! - закричали американские техасцы, перевозя из-за условной границы к себе на дом оружие. Вслед за оружием в Техас потянулись добровольцы из США, которые служили к армии США, ходили в ногу, на лицах носили платки из-за скромности и пыли, являя миру чудо самоорганизации по ротам под неуловимым командованием.

Мексиканцы, наблюдая, что Техас уплывает из рук явочным порядком, стали стягивать в Техас правительственные войска, к власти в Мексике пришёл бравый военный Лопез де Санта-Анна, которого все осторожно называли " страстным авантюристом". Американские техасцы поняли, что с Мексикой надо договариваться дипломатически и послали в Мехико Стефана Фуллера Остина для переговоров. Остин успел сказать, что американские переселенцы в Техасе хотят быть настоящими мексиканцами, но обязательно с неграми в качестве рабов и чтобы мексиканцы никуда не совали свои носы. Только это и успел сказать. Мексиканцы Остина арестовали и потащили через центральную площадь в тюрьму, в которой Остин провёл восемь увлекательных месяцев, разговаривая с тараканами и уговаривая мышей.

Остина мексиканцы выпустили, к нему на поддержку явился Самуэль Хьюстон ( фамилии всем знакомы, да? с духом Самуэля все американские астронавты разговаривают в фильмах, жалуясь, что кислорода осталось на три затяжки). 2 марта 1836 года Хьюстон объявил Техас независимым, 4 марта Хьюстона провозгласили главнокомандующим армии независимого Техаса.

Пока Техас объявлял себя независимым, Санта Анна с 4 000 мексиканских солдат осаждал переделанные в форт часовню с пристройками, в которой укрылись 187 человек американских техасцев. 6 марта часовня с пристройками была мексиканцами захвачена, все защитники были мексиканцами перебиты. Мы получили Аламо, ещё один пример обречённого героизма защитников. Американцы получили новый миф про американские Фермопилы. Мексиканцы получили рарушенную часовню. Санта Анне в борьбе за целостность Мексики показалось этого мало и он перебил ещё 300 американцев в Голиаде, неподалёку от Аламо. Хьюстон вскоре напал на отдыхающую от подвигов мексиканскую армию, захватил в плен, скандируя "Вспомните Аламо!", Санту Анну. В плену Санта Анна политически перековался и 14 мая 1836 года признал независимость Техаса.

Кем была выиграна война с Мексикой? Она была выиграна специальными американцами, которые специально для этого дела приехали в Техас. Старые поселенцы, ради которых, вроде, вся эта катавасия с Аламо творилась, в войне участия не принимали. Парадокс, честное слово, парадокс!

В независимом Техас прошли выборы. Понаехавший Сэм Хьюстон был выбран президентом Техаса. Остина, проигравшего выборы, Хьюстон сделал вице-президентом и в благодарность Остин помер спустя два месяца. Я это называю старой доброй деликатностью джентельменов Юга.

Столицей Техаса с 1839 года стал город Остин, а самый большой город Техаса назвали (как это неожиданно!) Хьюстон. Город Хьюстон построили на месте взятия в плен Санты Анна и сегодня Хьюстон, стоящий на мексиканских костях и слезах Лопеза Санта Анна, самый большой город в мире, названный в честь американца.

Как только Техас стал независимым и начал строить себе столицы, в США задумались, а что теперь делать с Техасом? Зачем он тут такой независимый? Для чего? Непонятно.

Да и в Техасе как-то зачесали в головах, пытаясь найти ответ на этот непростой вопрос. Для начала, строго для красоты, первым делом в Техасе легализовали рабство. Борцы за свободу от ужасной Мексики с ликованием приняли постановление, что рабы - это хорошо и надо чтобы рабов стало ещё больше, что демократия без рабства - это какой-то нездоровый абсурд. Борцы с рабством в США стали громко говорить, что рабовладельцы США, американский гнусный олигархоз во главе с главным упырём - президентом Джексоном, специально затеяли этот балаган с Техасом. Что теперь клика Джексона присоединит независимый Техас к США, нарежет из его территории несколько штатов ( а каждый штат - это два сенатора в Сенате США), штаты эти будут рабовладельческими и в США никогда не наступит отмена рабства, а наоборот, все станут рабами Джексона и его зловещей клики.

Джексон в последний день своего президентства, когда в двери Белого Дома тарабанил новый президент США, официально признал Техас независимым государством и только после этого съехал из резиденции.

Франция признала независимость Техаса в 1839 году, в ноябре следующего года независимоть Техаса признала Англия. Техасом в это время управлял уже техасский Бонапарт. Ламар Мирабо Бонапарт - второй президент независимого Техаса. Который начал решать в Техасе индейский вопрос, поубивал кучу команчей и чироки ( выполнявших роль исконного населения Техаса с депортацией, уничтожением и протестами) и основал два знаменитых высших учебных заведения. Тогда вот так совмещать занятия можно было. Как и полагается Бонапарту Бонапарт закончил свою карьеру послом США в Никарагуа.

12 мая 1846 года США и Мексика оказались в состояни войны. Мексиканская армия была в шестрь раз больше армии США, за Мексику стояли горой Англия и Франция. Ясно, что через неделю после объявляения войны мексиканцы успели потерпеть два поражения от американцев и полностью оставили Техас, в который бодро вторглись. А американцы кинулись за мексиканской Калифорнией.

о древнеримской политике:

Для того, чтобы до конца ощутить прелесть древнеримской политики, необходимо понимать, что практически все отцы-сенаторы, ходили в белых тогах, многометровых шерстяных сооружениях. Тоги эти часто нуждались в стирке. Стирали тоги в Риме мочой. Постирали в моче тогу - выдали сенатору. Сенатор в этой тоге сидит, говорит красиво, смотрит на всех как на несоображающее быдло, голосует, интригует, позирует.

Была очень высокооплачиваемая и уважаемая профессия в Риме - стиральщики мочой. В профессионалы стирки тог в моче набирали только мужиков, по блату и за деньги. Пробиться в этот газпром было со стороны нереально тяжело. Реально, не реально. Жили эти профессионалы красиво, пышно, считались завидными женихами, очень весёлые были. Жили эти профессионалы недолго. Помирали во цвете лет. Потому что после постирушки, тоги надо было отбеливать. Отбеливали это великолепие, из чана с мочой вынутое, парами серы. Поджигали серу, вешали над тлеющей серой тоги и, хочешь-не хочешь, дышали этим делом по подвалам. Сенаторы получали белые тоги. А блатные прачечники, отмыватели пятен на белых тогах, загибались на взлёте. Специфика профессии, трагедия трудовых династий. Простирнул отмеренное судьбой количество чужих засранных тог, отбелоснежил их, закашлялся, лёг на бок и вот тебя уже хоронят за счёт общества.

Мочу пофессионалы собирали, где только могли. В основном, по общественным сортирам. Но не только. Коварно расставляли специальные чаны и, притаившись, ждали. Извлекали из чужой понятной слабости себе корыстную прибыль. На чужой моче и чужом тщеславии заколачивали бабки. Я такое уважаю, всегда любуюсь с завитливой подветренной стороны, когда другие этим делом промышляют. Потому что и на пользу, и просто красиво.

Когда Веспасиан ввёл налог на сбор урины, отравленные на протяжении поколений парами серы труженники стали возмущаться. Веспасиан в ответ произнёс девиз капитализма, мол, деньги не пахнут. И полученные от обложения богатеев косвенным налогом (через стирку их белоснежных тог) средства ухнул в строительство Колизея.

И что мы имеем в итоге?

Колизей. Моча, мода, предрассудки, сера, жадность, а в итоге Колизей.


Для того, чтобы до конца ощутить прелесть древнеримской политики, необходимо понимать, что практически все отцы-сенаторы, заседавшие в курии, вот почти все эти товарищи в тогах, владельцы состояний, рабов, ваз, поместий, жизней и смертей, были профессиональными, неплохо обученными убийцами, обожающими и заслужившими власть. Которые могли, когда им было надо, встать, разломать о колонны скамьи, покрутить, разминаясь, шеями, спокойно построиться в боевой порядок и ринуться на многотысячную вооружённую толпу. С огрызками табуретов. И разогнать этими огрызками других профессиональных душегубов.
Когда один из братьев Гракхов попробовал произвести вооружённый переворот, его родственик, сенатор Сципион Назика ( по нашему говоря, сенатор с характерной фамилией Посох-Остроносый) с другими озабоченными папашами-сенаторами выбежали на Форум и захерачили в кровавую кашу обломками скамеек самого Тиберия Гракха и 300 его сторонников, понасобравшихся вокруг него. Без всякой посторонней помощи. Поубивали бы и больше, но стемнело. Какой там "Гладиатор", я вас умоляю

Когда ж зима-то закончится? Декабрь...
Сегодня ещё раз убедился в наличии веселья и семейных ценностей.
Раньше мои предки занимались тем, что считалось в наших краях весельем. Разыскивали туши павших животных на опушках, собирали хворост, жгли соседей, месили всякий ужас ногами под видом танцев, пели. Были у нас и семейные ценности. Некоторые из моих имели в качестве семейных ценностей рабов, которым читали по ночам при свете костров библию, а негры торопливо ели кашу и плакали.
Казалось бы все, к сожалению, в прошлом. Растерянно глядел вокруг. Где?! Где то, что я бережно передал потомкам?
Сегодня убедился. Всё в целости передал.
Елизавета Генриховна (дитя) в специальном развивающем заведении весь день формировала кирпичи. Месили они там глину ногами, потом заколачивали в формы. Потом таскали. Чтобы что-то там построить. Наблюдал в прореху сельхозограды за детским счастьем. Пел негромко. Жевал грушу сорта лимонелла.

О русском народе и войне.

Думаю, что все мы знаем, что в русском языке, языке народа, который знает что такое беда, слово "победа" наиболее родственно слову не "беда", а "побыть".
"Побыть" - это и есть, по данным Срезневского, "победа". Победил - значит будешь быть. А не победил, то бог за тебя вступится, богородица укроет, святой Николай примет.

Для народа, который в 16 веке воевал 43 года из 100, в 17 веке - 48 лет из 100, в 18 веке - 56 лет из 100, в 19 веке - 69 лет из 100, в 20 веке - 25 из 100, а в 21 веке навоевал уже тоже изрядно, победа - это условие бытового существования. Половину своей жизни русский проводил в войнах, да какой там половину! - гораздо больше. Война для русского - это элемент пейзажа, в котором он пробует жить. Это его дом, это его скарб. Война для него - это повседневная практическая деятельность, образ жизни, смысловая категория и набор практического выживания с прикрученной к вещевому мешку уровнем с грузиком линейки, которой русский мерит всё и всех.

Поэтому отношение к победе у русского человека своё. Домашнее. Такое, что словами высказать сложно, а если и пробуешь, то всё не то.

Бедное русское осмысленное сословие. Люди умственных занятий, как они только не старались, а всё никак у них не получалось войну осудить.

У Пушкина мы не встретим ни одного плохого слова о войне. А даже напротив, встретим очень много строк, в которых война - это чудо. Война для Пушкина - это возможность свободной личности проявить свою волю, отказаться от низменного, воспарить в клубах праха.

У Толстого, разумеется, война - это дурно. Но дурно только в нравственном смысле. Основное зло для графа - это не война, а неправильное религиозное воспитание. "Отыскивая причину зла в мире, я углублялся и углублялся. сначала причиной зла я представлял себе злых людей, потом дурное общественное устройство, потом участие в насилии тех людей, которые страдают от него (войско), потом отсутствие религии в этих людях, и, наконец, пришел у убеждению, что корень всего - религиозное воспитание". И чтобы победило добро, по Льву Николаевичу, не надо бороться с войнами, пусть войны себе будут, а надо просто воспитывать детей в правильном ключе. Или как попроще: "И потому, чтобы исправить зло, надо не сменять людей, не изменять устройство, не нарушать насилие, не отговаривать людей от участия в насилии и даже не опровергать ложную и излагать истинную религию, а только воспитывать детей в истинной религии".
Победы Лев Николаевич очень любил.

Фёдор Михайлович считал войну нормальным состоянием общества и мира. Война "бывает каждые 25 лет. Не останавливает её не развитие, ничего. Значит, нормальное состояние". Немного спохватившись, Фёдор Михайлович обращается к немецкой философии, вдруг как ошибается он, а философия, напротив, не ошибается. Но Кант сказал Достоевскому, что "бытие только и начинает быть, когда ему грозит небытие" и Достоевский понял, что с Кантом они правы.
"Вы скажете, что и кроме войны есть много великих идей для воспитания и испытания человеческого. Правда, но когда ещё они дойдут и не затемнятся ли, напротив, в мирной жизни с капитализацией, бесчестием, подлостью. Тогда как тут (на войне) они (идеи для воспитания) неминуемы сами собой".
Это вот Достоевский так пишет для себя. Поплакав над бедными людьми и унижением, Фёдор Михайлович, написавши "Бесов", которым обрадовались все на свете власти, отмечает, что лучше война, чем капитализм. Какой там Верховенский, какой там Нечаев, господа. Война для русского Достоевского - это школа жизни, а мирная жизнь школой жизни не является, ибо загрязнена всяким вонючим капитализмом, пошлостью. Победа для Фёдора Михайловича - славный итог, аттестат зрелости для нации.

А народ русский он всех их не читал, не читает и читать не будет. Давайте уж честно скажем. Но народ чувствует, что правы и Пушкин, и Достоевский, и Толстой, и ещё кто там на стенке висит. Потому как жить народ может только или "до войны" или "после войны". А во время войны народ не живёт, а побеждает. А живёт он между войнами, готовясь к войнам, не желая их, а ожидая с неминучим упрямством и фатализмом крестьянина, ждущего зиму.

Посмотришь на историю моей страны: или уже война или предверие войны, или восстановление после войны для готовности к следующей. Как страда у нас война. И победа для нас - это заслуженная передышка над телами крестьян, преградившими смиренно путь Бонапарта к Москве.
Есть нации, которые воевать умеют, но не любят. Есть нации, которые любят воевать, но не умеют. Есть нации, которые воевать и любят, и умеют. Есть нации, которые воевать не любят, не умеют и учиться не хотят. А есть нация, которая просто воюет. Как дышит, как идёт, как смотрит, как спит, как встаёт и как ложится в свою неблагодарную землю.

Для Канта война - это "взаимная недоброжелательная общительность людей и обществ" между собой.
А для меня война - это кресты.
Разные.
Разные кресты.

И вот как бы сразу в продолжение темы...

500 русских против 40 000 персов: невероятная история об отряде полковника Карягина

Поход полковника Карягина против персов в 1805-ом году не похож на реальную военную историю. Он похож на приквел к "300 спартанцев" (40 000 персов, 500 русских, ущелья, штыковые атаки, "Это безумие! - Нет, монета, это 17-ый егерский полк!"). Золотая страница русской истории, сочетающая бойню безумия с высочайшим тактическим мастерством, восхитительной хитростью и ошеломительной русской наглостью. Но обо всем по порядку.

В 1805 году Российская Империя воевала с Францией в составе Третьей коалиции, причем воевала неудачно. У Франции был Наполеон, а у нас были австрийцы, чья воинская слава к тому моменту давно закатилась, и британцы, никогда не имевшие нормальной наземной армии. И те, и другие вели себя как полные монета и даже великий Кутузов всей силой своего гения не мог переключить телеканал "Фэйл за фэйлом". Тем временем на юге России у персидского Баба-хана, с мурлыканием читавшего сводки о наших европейских поражениях, появилась Идейка.
Баба-хан перестал мурлыкать и вновь пошел на Россию, надеясь рассчитаться за поражения предыдущего, 1804 года. Момент был выбран крайне удачно - из-за привычной постановки привычной драмы "Толпа так называемых союзников-криворуких-мудаков и Россия, которая опять всех пытается спасти", Петербург не мог прислать на Кавказ ни одного лишнего солдата, при том, что на весь Кавказ было от 8 000 до 10 000 солдат.
Поэтому узнав, что на город Шушу (это в нынешнем Нагорном Карабахе. Азербайджан знаете, да? Слева-снизу), где находился майор Лисаневич с 6 ротами егерей, идет 40 000 персидского войска под командованием Наследного Принца Аббас-Мирзы (мне хочется думать, что он передвигался на огромной золотой платформе, с кучей уродов, фриков и наложниц на золотых цепях, лайк э факин Ксеркс), князь Цицианов выслал всю подмогу, которую только мог выслать. Все 493 солдата и офицера при двух орудиях, супергерое Карягине, супергерое Котляревском и русском воинском духе.
Они не успели дойти до Шуши, персы перехватили наших по дороге, у реки Шах-Булах, 24 июня. Персидский авангард. Скромные 10 000 человек. Ничуть не растерявшись (в то время на Кавказе сражения с менее чем десятикратным превосходством противника не считались за сражения и официально проходили в рапортах как "учения в условиях, приближенных к боевым"), Карягин построил войско в каре и целый день отражал бесплодные атаки персидской кавалерии, пока от персов не остались одни ошметки. Затем он прошел еще 14 верст и встал укрепленным лагерем, так называемым вагенбургом или, по-русски, гуляй-городом, когда линия обороны выстраивается из обозных повозок (учитывая кавказское бездорожье и отсутствовавшую сеть снабжения, войскам приходилось таскать с собой значительные запасы).
Персы продолжили атаки вечером и бесплодно штурмовали лагерь до самой ночи, после чего сделали вынужденный перерыв на расчистку груд персидских тел, похороны, плач и написание открыток семьям погибших. К утру, прочитав присланный экспресс-почтой мануал "Военное искусство для чайников" ("Если враг укрепился и этот враг - русский, не пытайтесь атаковать его в лоб, даже если вас 40 000, а его 400"), персы начали бомбардировать наш гуляй-город артиллерией, стремясь не дать нашим войскам добраться до реки и пополнить запасы воды. Русские в ответ сделали вылазку, пробились к персидской батареи и повзрывали ее нахрен, сбросив остатки пушек в реку, предположительно - с ехидными матерными надписями.
Впрочем, положения это не спасло. Провоевав еще один день, Карягин начал подозревать, что он не сможет перебить всю персидскую армию. Кроме того, начались проблемы внутри лагеря - к персам перебежал поручик Лисенко и еще шесть засранцев, на следующий день к ним присоединились еще 19 хиппи - таким образом, наши потери от трусливых пацифистов начали превышать потери от неумелых персидских атак. Жажда, опять же. Зной. Пули. И 40 000 персов вокруг. Неуютно.
На офицерском совете были предложены два варианта: или мы остаемся здесь все и умираем, кто за? Никого. Или мы собираемся, прорываем персидское кольцо окружения, после чего ШТУРМУЕМ близлежащую крепость, пока нас догоняют персы, и сидим уже в крепости. Там тепло. Хорошо. И мухи не кусают. Единственная проблема - нас по-прежнему десятки тысяч караулят, и все это будет похоже на игру Left 4 Dead, где на крошечный отряд выживших прут и прут толпы озверевших зомби.
Left 4 Dead все любили уже в 1805-ом, поэтому решили прорываться. Ночью. Перерезав персидских часовых и стараясь не дышать, русские участники программы "Остаться в живых, когда остаться в живых нельзя" почти вышли из окружения, но наткнулись на персидский разъезд. Началась погоня, перестрелка, затем снова погоня, затем наши наконец оторвались от махмудов в темном-темном кавказском лесу и вышли к крепости, названной по имени близлежащей реки Шах-Булахом. К тому моменту вокруг оставшихся участников безумного марафона "Сражайся, сколько сможешь" (напомню, что шел уже ЧЕТВЕРТЫЙ день беспрерывных боев, вылазок, дуэлей на штыках и ночных пряток по лесам) сияла золотистая аура 3,14здеца, поэтому Карягин просто разбил ворота Шах-Булаха пушечным ядром, после чего устало спросил у небольшого персидского гарнизона: "Ребята, посмотрите на нас. Вы правда хотите попробовать? Вот правда?".
Ребята намек поняли и разбежались. В процессе разбега было убито два хана, русские едва-едва успели починить ворота, как показались основные персидские силы, обеспокоенные пропажей любимого русского отряда. Но это был не конец. Даже не начало конца. После инвентаризации оставшегося в крепости имущества выяснилось, что еды нет. И что обоз с едой пришлось бросить во время прорыва из окружения, поэтому жрать нечего. Совсем. Совсем. Совсем. Карягин вновь вышел к войскам: -Друзья, я знаю, что это не безумие, не Спарта и вообще не что-то, для чего изобрели человеческие слова. Из и так жалких 493 человек нас осталось 175, практически все ранены, обезвожены, истощены, в предельной степени усталости. Еды нет. Обоза нет. Ядра и патроны кончаются. А кроме того, прямо перед нашими воротами сидит наследник персидского престола Аббас-Мирза, уже несколько раз попытавшийся взять нас штурмом. Слышите похрюкивание его ручных уродов и хохот наложниц?
Это он ждет, пока мы сдохнем, надеясь, что голод сделает то, что не смогли сделать 40 000 персов. Но мы не сдохнем. Вы не сдохнете. Я, полковник Карягин, запрещаю вам дохнуть. Я приказываю вам набраться всей наглости, которая у вас есть, потому что этой ночью мы покидаем крепость и прорываемся к ЕЩЕ ОДНОЙ КРЕПОСТИ, КОТОРУЮ СНОВА ВОЗЬМЕМ ШТУРМОМ, СО ВСЕЙ ПЕРСИДСКОЙ АРМИЕЙ НА ПЛЕЧАХ. А также уродами и наложницами.
Это не голливудский боевик. Это не эпос. Это русская история, птенчики, и вы ее главные герои. Выставить на стенах часовых, которые всю ночь будут перекликаться между собой, создавая ощущение, будто мы в крепости. Мы выступаем, как только достаточно стемнеет!
Говорят, на Небесах когда-то был ангел, отвечавший за мониторинг невозможности. 7 июля в 22 часа, когда Карягин выступил из крепости на штурм следующей, еще большей крепости, этот ангел умер от о3,14зденения. Важно понимать, что к 7 июля отряд беспрерывно сражался вот уже 13-ый день и был не сколько в состоянии "терминаторы идут", сколько в состоянии "предельно отчаянные люди на одной лишь злости и силе духа движутся в Сердце Тьмы этого безумного, невозможного, невероятного, немыслимого похода".
С пушками, с подводами раненых, это была не прогулка с рюкзаками, но большое и тяжелое движение. Карягин выскользнул из крепости как ночной призрак, как нетопырь, как существо с Той, Запретной Стороны - и потому даже солдаты, оставшиеся перекликаться на стенах, сумели уйти от персов и догнать отряд, хотя и уже приготовились умереть, понимая абсолютную смертельность своей задачи.
Продвигавшийся сквозь тьму, морок, боль, голод и жажду отряд русских... солдат? Призраков? Святых войны? столкнулся с рвом, через который нельзя было переправить пушки, а без пушек штурм следующей, еще более лучше укрепленной крепости Мухраты, не имел ни смысла, ни шансов. Леса, чтобы заполнить ров, рядом не было, не было и времени искать лес - персы могли настигнуть в любую минуту. Четыре русских солдата - один из них был Гаврила Сидоров, имена остальных, к сожалению, мне не удалось найти - молча спрыгнули в ров. И легли. Как бревна. Без бравады, без разговоров, без всего. Спрыгнули и легли. Тяжеленные пушки поехали прямо по ним.
Из рва поднялись только двое. Молча.

8 июля отряд вошел в Касапет, впервые за долгие дни нормально поел, попил, и двинулся дальше, к крепости Мухрат. За три версты от нее отряд в чуть больше сотни человек атаковали несколько тысяч персидских всадников, сумевшие пробиться к пушкам и захватить их. Зря. Как вспоминал один из офицеров: "Карягин закричал: «Ребята, вперед, вперед спасайте пушки!»
Видимо, солдаты помнили, КАКОЙ ценой им достались эти пушки. На лафеты брызнуло красное, на это раз персидское, и брызгало, и лилось, и заливало лафеты, и землю вокруг лафетов, и подводы, и мундиры, и ружья, и сабли, и лилось, и лилось, и лилось до тех пор, пока персы в панике не разбежались, так и не сумев сломить сопротивление сотни наших.
Мухрат взяли легко, а на следующий день, 9-го июля, князь Цицианов, получив от Карягина рапорт: "Мы все еще живы и три последние недели заставляем гоняться за нами половину персидской армии. P.S. Борщ в холодильнике, персы у реки Тертары", тут же выступил навстречу персидскому войску с 2300 солдат и 10 орудиями. 15 июля Цицианов разбил и прогнал персов, а после соединился с остатками отрядами полковника Карягина.
Карягин получил за этот поход золотую шпагу, все офицеры и солдаты - награды и жалованье, безмолвно легший в ров Гаврила Сидоров - памятник в штаб-квартире полка.

О чём бы я мог написать сценарий, если бы мог? О любимой белль епок. О Париже. О всемирной выставке в Париже 1900 года. О триумфе арт нуво, электричества, пара. О самообмане Европы. И о своём любимом эпизоде этой выставки.

Дело было в эпоху дремучего колониализма. Каждая из стран, кто желала, имела свою экспозицию в Колониальном отделе. В соседних павильонах - архитектура, наука, живопись, техника, рычат прирученные стихии огня, воды и воздуха. Человек терзает природу, приручает её, извлекает из её пасти ценности и смыслы. Эскалаторы, дизельный двигатель, тридэ в условиях 1900 года, движущиеся панорамы, русское кровельное железо на Соборе Парижской богоматери, пальма из чугуна, пирамиды из чего хочешь. Гром техники и трепет человеческого разума! А в Колониальном павильоне уютно, чем богаты, так сказать.

Папуасики, аборигены, страховидлы всякие и такие ещё, вон, скалятся, все в национальных костюмах, татуированные, рожи зверские. Страшно и маняще. Прыгают, воют, кружатся в чувственных танцах, экстаз первобытности, гориллы-убийцы, людоеды с Барнео мастерят какие-то свои людоедские пики, обкалывают камни для топоров, обгрызают ветки для стрел. У каждой витрины с решёткой пояснительная запись от учёных. Служители мастито объясняют зрителям, откуда кого привезли из экспонатов, что они там едят и как насчёт того-с прочего-с дела у черноглазых обстоят. Контраст неописуемый! Через дорогу троллейбус, вот и метро запустили в Париже, два вокзала, ажур чугунных узоров под куполом, хрусталь, искры, стальные балки звенят, выгнувшись, а тут вот те, кто, рано или поздно, под целебным воздействием жюль верна станут такими же как европейцы. Если не переубивают друг друга из-за вкусного костного мозга.

Во французском отсеке колониального рая сидели канаки такие. С Новой Каледонии парнишки. У хижин, крытых пальмовыми листьями, сидели по-островному и мастерили себе каменные наконечники, чесались, прыгали, а потом снова за наконечники, пожуют ветку, почешут голову и кремнем о кремень - огонь добывают. Поучительно смотреть. Вокруг Париж и медали за химию, а тут вот дети Тихого океана. Интересно, да.

Здесь в сценарии надо сделать красивое отступление и сказать, что канаки за стеклом прыгали настоящие, природные. Но никто из них наконечники для копий делать не мог и огонь высекать тоже. Потому как все эти канаки были сотрудниками французской колониальной администрации, которых мобилизовало французское правительство по случаю выставки - изображать из себя хрен пойми кого. По десять часов в день сиди без штанов у очага из булыжников и валяй дурака перед публикой со всего мира. А канаки и по канакски-то уже не говорили. Они по-французски говорили и имели техническое образование, потому как на Новой Каледонии французы вовсю добывали никель и марганец, которые прямиком шли на ощетинившиеся заводы Крезо, где сталь, пушки, секретная документация и смерть шпионам с дирижаблей.

Россия своего представительства в Колониальном дворце не имела, но навезла диковинок очень много. Целыми деревянными улицами. Целыми промыслами и ликёро-водочными составами. Канаки столковались с нижегородскмии ложкорезами ( тоже неплохо знавшими французский, потому как не в первый раз в Париже, а у некоторых и поступление в академию художеств за плечами). Балакали на французском о том, о сём ложкорезы и охотники за черепами. Не запирали ни тех, ни других, было о чём поговорить.

И вот выставка закончилась, а длилась она очень долго. Под выставку даже Олимпиаду вторую затеяли. Пять месяцев Олимпиада шла. Пришлось даже женщин на соревнования допустить, чтоб участвовали. Разжигали интерес к спорту через красоту и панталоны чуть ниже колен. Долго шла выставка, но закончилась.

Канаки потянулись за штанами и крахмальными воротничками, чтобы вновь стать колониальными администраторами и инженерами горнодобычи, а из министерства по колониям приказ: ехать канакам с пальмовыми листьями и каменными наконечниками в Бельгию, Данию и Германию. Там, значит, ещё повыступать. В рамках просвещения соседей о французском колониальном величии.

Канаки в Бельгии стали проситься домой, писали письма, которые робко протягивали сквозь прутья сочувствующему им уборщику. Уборщик относил письма новокаледонцев в почтовый ящик и отправлял в Париж. Из Парижа ответа не поступает и не поступает. Дания промелькнула. Вот и Германия. "Что, есть ответ, Куруку?", - спрашивает, дубася осточертевшим кремнем по пальмовому стволу Муруку. "Нет, нет ответа. Дубась, давай, бережнее, не в шахте, последнее бревно используем, а впереди Гамбург ещё с Бременом. Политическая обстановка нестабильна, немецкие калийные акции падают, возможны провокации ...", - отвечает товарищ, специалист по добыче марганца из кислых пород. "Когда ж это закончится? А? А?!" "Да змильзоля его знает, когда..."

В Германии канаки сбежали. Из поезда. В полном составе. Прихватили с собой последнее бревно и в чём были пошли на родину. На остров Новая Каледония. Тут в сценарии я оставлю место для воображения зрителей: каково было группе канакских интеллигентов в пальмовых листьях на голое тело шариться по насквозь промилитаризированной кайзеровской, марширующей в факельных шествиях, угарной Германии, готовящейся к смертельному прыжку? Как было туземцам в поисках своих, чуть было не написал, наших? В германском тумане, в полном кайзергейсте и дымном зареве Рура шли они со своим обгрызенным бревном на плечах, в юбках из пальмовых листьев и птичьими костями в пышных причёсках. Домой! Через Вестфалию, через долину Неандерталь. Через границы и маршруты движений дивизий и корпусов.

Потом канаки попали на пароход, который оказывается шёл не в Новую Каледонию, а в Ливан. Потом были странствия по Османской империи к Александрии и встреча с русскими. Всего не опишешь, короче, до того прекрасно.

А теперь закольцевать надо, да. Начал-то со сценария к фильму. На выставке 1900 года, на Exposition Universelle, по нашему, публике впервые был продемонстрирован озвученный кинофильм.

Afrancesado СусанинЪ этот ДжонЪ...

Не соглашусь... Возможно это я ,как то однобоко расскрываю его истории, что складывается такое впечатление или Вы знаете что-то больше?

Морской Антихрист или Серый Вдоводел

Всем управлящим коллективом из числа моих знакомых, я рано или поздно рассказываю предысторию бунта на корабле “Баунти”. В фильмех предыстория показана глухо, а книги люди читать ленятся. и тут на выручку прихожу я. Распахиваю двери и возглашаю, дерзко откинув смоляные кудри с высокого лба, что сейчас начнётся поучительная лекция и бежать всем уже очень и очень поздно. Сажусь у камина, и уставившись в огонь глазами, помнящими пламя Трафальгара, начинаю бессвязно орать, пристукивая деревянной ногой о паркет.
Как мы все прекрасно знаем, утром 28 апреля 1789 года взбунтовавшийся экипаж побросал в шлюпку 18 человек неприсоединившихся к государственной измене, включая капитана “Баунти” Уильяма Блая. Не без умысла в баркас было нагружено дополнительно 150 фунтов хлеба, 32 фунта солонины, 6 литров рома, 6 бутылок вина, 125 литров пресной воды. Это был “золотой парашют” Блая, компенсация его выкидывания из руководства. А умысел был том, что спасательный баркас осел в воду так, что в тихую погоду “борта поднимались над водой не более чем на две ладони”.
Блай, как мы помним, выжил, добравшись до берегов. Взбунтовавшийся экипаж поплавал некоторое время самостоятельно, а потом методично убивал друг друга на райском острове Питкерн.
Предыстория крушения руководства коммерческого проекта (а экспедиция “Баунти” была именно коммерческим проектом) такова.

Целью плавания “Баунти” была апробация системы завоза на острова Карибского моря хлебного дерева. Президент Королевского георграфического общества сэр Джозеф Бэнкс, подготовил эту экспедицию на Таити, держа в голове прекрасную бизнес-схему: планировалось отправлять в Австралию всякую уголовную шушеру, а чтобы не гнать транспорты обратно порожняком, грузить на Таити хлебное дерево, отвозить его на Карибы для кормления рабов. Острова не могли одновременно выдавать и табак, и сахар, и продовольствие для рабсилы. Ограниченные ресурсы, мало воды, мало пригодных площадей, а дело выгодное, бросать его нельзя. Из Африки везут “чёрное дерево”, из Полинезии – хлебное дерево – на Карибах они встрчаются и всё же отлично выходит!
Экспедиции “Баунти” дали прекрасного перспективного руководителя. Уильям Блай, во-первых, был участником экспедиции Кука, во-вторых, принадлежал к хай-классу и имел в роду адмиралов, т.е. блатной в самом высоком смысле этого слова ( блат – это, по Фасмеру, от идиш. “посвящённый”, “согласный” и от нем. “бумажные деньги, акции”) командир из Блая получался.
Судно ( собственно материальный ресурс бизнес-проекта) было выбрано с учётом строжайшей экономии. 26 метров длиной, 7, 5 метров шириной. Было на “Баунти” тесно. Вдобавок, из-за тесноты и экономии отказались от морской пехоты, приходящей капитанам на выручку в разных непредвиденных обстоятельствах, стреляя залпами в обезумевших альбатросов в рваных тельняшках. Отказались и от офицеров. А это плохо. Потому как капитан – он на корабле бог и царь, он над всеми, он должен быть недосягаем и окружен сворой жестоких и исполнительных офицеров, которые обязаны брать на себя грязные подробности руководства – херачить, втыкать и проворачивать. А Блаю предоставили все это херачить, втыкать и проворачивать чуть ли не самому. Ну, это как директор фирмы ещё и вахтёром подрабатывает. Плюс Блаю урезали жалование, обещанное ранее. И матросы об этом узнали. Понимаете, о чём я?
Матросики как-то сопоставили меры экономии и название корабля, а “Баунти” – это ведь “Щедрость” в переводе, и поняли, что что-то тут не в порядке с самого начала. Что, если так всё начинается, то к исходу путешествия крысы корабельные выберутся из трюма,заберутся на мачты и начнут махать тряпками проходящим судам, моля о спасении.

Экипаж подбирали по рекомендациям. Матросики были квалифицированные (младшему члену экипажа было, как и полагается, 12 лет) и избалованные.

Блай был руководителем новатором. Был гуманным таким. Сторонником передовых методов руководства, подчерпнутых из сочинений. Взял с собой, например, слепого скрипача. Вот вы матрос, скажем, стоите у борта, туман, вам нехорошо после проводов, и тут видите, ка по скрипящим сходням на корабль всходит, вытянув руки вперёд слепой седой скрипач. “Вот как!”, – подумаете вы, -“отлично-то как всё складывается. Что называется, в добрый путь!” Скрипача Блай взял не просто так, а для корпоративного сплочения экипажа. Команде было приказано ежевечерне собираться на палубе и под скрипичную музыку танцевать приличные танцы, разбившсь по парам. Менуэты, в основном. После танцев капитан Блай проводил обязательное богослужение с пением гимнов. Для бережения от заразы по судну разбрызгивали уксус. Уксусом же Блай приказал обтираться каждому дважды в день. А когда Блай вытащил из своей каюты клавесин и начал по ночам играть под звёздным тропическим небом музЫку, то команда окончательно убедилась, что капитан их – Морской Антихрист или Серый Вдоводел ( мнения пропахшей уксусом и утомлённой менуэтами команды разделились).
Блай был оченб доволен всем. Стукачами среди экипажа не обзавёлся, обстановку в коллективе представлял слабо. Хвалил в письмах Питера Хейвуда ( 16 лет, обедневший аристократ, позже примкнёт к бунту), хвалил и Флетчера Кристиана, будущего лидера восстания. Флетчер происходил тоже из довольно аристократического рода и был любимцем команды, т.е. при малейшем случае срал в заботливые руки капитана. Тем более, что знакомы Флетчер и капитан были давно и дважды плавали вместе. По сути, Флетчер был заместителем Блая. И как полагается толковому заместителю, все неприятности списывал на капитана, а все успехи скромно относил к себе.
Повторю, что Блай был гуманистом, но непоследовательным. А это нехорошо. Ты или зверей, или нюхай оранжерейные растения, а так, чтобы клавесин и молебны одновременно с наказаниями плетью ( по 24 удара получили матросы, заподозренные в ропоте) – это коллективом вопринимается сложно. Тем более, что Блай потом снова вспомнил, что он гуманист и матроса, отказавшегося выполнять его приказ, не подверг уставному наказанию, а просто урезал ему продовльственный паёк. Вот после этого и можно считать предысторию бунта законченной. Дальше будет бунт и другие интересности.

Часто у меня спрашивают, надеясь услышать хоть какую-то связанную мысль, о том, сколько и где, с кем и как я путешествовал.
Задумчиво гляжу я в пламя камина. Поражаюсь сбеседникам. Вам мало того, что я вас больше, сильнее и умнее? Вы хотите ещё что-то добавить на пыльную полочку своих спокойных миров?
Я прожил погода в замке, где плохие известия приносили только из Овечьего зала, например. Веками! О вторжении Гитлера в Польшу! Об отмне золотого стандарства! Даже известие о моём казалось бы долгожданном прибытии, внесли в обеденный зал именно из зала Овечьего. И пока я дубасил древянной ногой в ворота, люди просто молча сидели на своих местах, стараясь не дышать. Каждый сидел строго под портретом своего дедушки. Таких же одышливых уродов, как и портреты прадедушек, что этажом выше. Кивали мы потом друг другу, дверь оказалась хлипкая, минут пять, молча. Катнул реал по столешнице, кто-то дёрнутся, стул из под такого вибиваешь и видишь уже как дома совсем.

Жил я в шотландском гордоке, где сутенёром работал городской почтальон. Он же работал ещё помощником аптекаря. В том городке мне жилось интересно. Но с городком пришлось расстаться из-за начавшихся неприятностей с соседей свинофермой. Мы с сутенёром воровали у свинарей плаценту от поросят – для домахозяек-проституток, которые тоже хотели быть лучше и моложе. Сдал нас один гадёныш-ирландец. Водила. Ирландцы – такие ребята, они сговоряться хранить страшную тайну, измажутся своей и чужой кровью, споют кучу заклинаний о страшной тайне и хранят эту тайну. Два или три дня. Пока одни всех не сдаст, потому что успел опередить в полицеские двери остальных семерых заговорщиов.

Что касается свинячей плаценты, то могу сказать так. Все беды у женщин, все женские страдания и женские комплекся – от завидующих женщнам мужиков. Ну, может, не совсем мужиков как мужей там, или любовников, ну вот от коллег или соседей – это точно. От завидующих бабам мужиков все бабские беды. Мужик завидует бабе – баба делает операцию по увеличению груди, покупает Прадо. Где связь? Подумаем вместе.

Жил я в Амстердаме. Не помню сколько. Но с той поры не принимаю снотворное даже. Не хочу, как тогда проснуться зимой в одних стрингах, на набережной какого-то сиреневого качающегося канала, да ещё и ломающему двумя левыми рука милому лебедю куски горячего хлебного батона.

Жил я в доме одном, где попугай, который теперь живёт у меня, орал всё время “Простите меня! Прростите! Простите меня”. Хорошая семья. Мама музыкант. Папа электронщик. Детей, правда, до чёрта бегало по помещениям. Голыми. Скандинавия кругом. Послушал попугая, посмотрел на голых детей и за порог. А ведь за мной ухаживала одна красивая скандинавская полицейская, с её врождённым плоскостопием было интересно танцевать в клубе, куда съезжались все лесорубы галактики. Дама меня всегда выручала, и часть лесорубов дралась уже с ней, пока я под столами пробирался к выходу из Вальгаллы.

Помню, что ехал в поезде испанском с девушкой. У девушки всю дорогу до Валенсии было лицо человека, только что прочитавшего “Майн кампф”. Угостил её половинкой колбасы, отломивши об её колено. Оно и почище, и знакомство завести можно серьёзное. Вы проверьте. Дозвольте кому-то колбаски с огурчиками у вас на спине порезать, пока вы в полусогнутом положении в электричке и тяпкой никак не можете вопользоваться. Ведь может случиться и романтика. Было бы тесно – Баталов .алентовой бабкин самовар на алентовский парик бы поставил. И всё стало бы сразу пнятно, у кого тут шрам от аппендицита, кто директор, а кто живет до полтоса в окоммуналке, людви ждёт среди газет.

Хрен знает, что вырасло бы из этой девушки, если бы не я со своим чорризо. Мир состоит из паутиннных тонкостей.

Самое главное моё морское странствие – это был сезон на плавзаготовительной базе. Ярусолов такой судно называется, но к нему еще присорбачили цех разделки и заморозки. И вот тут в стылых глыбах рыбьей крови, в лабиринтах ящиков и брезентовых нычек, были утрачены часть моих последних иллюзий, выкраденных из дома. 297 женщин с ножами, вокруг Охотское море. Так что поработал я даже и Моби Диком ( если все уловили мою скользскую шутку).

“Жизнь моряка – это война!” – закончиваю я свои воспоминания взмахом выдернутого из дерянной ноги кортиком.

“Это война со всеми и всем, врагами, друзьями, болезнями, хирургом, богом, чёртом, картечью, бешенными крысыми, людоедами, пиратами, это разговор с последним сухарём в руке теперь уже понятно, что бывшего приятеля! Жизнь моряка – борьба со всем, что стоит на пути моряка домой, к земле, к лугу, с скрипящей калитке, к вашим вот рожам…”

Тут, кто слушает меня я впервый раз, начинает тянуться ко мне руками и шмыгать. А я величаво поднимаюсь с костылём над цветастенькой обивкой кресла.

И ору в колеблющиеся оплывшие свечи: “чтобы найти все ваши мерзские рожи, рожи ваших паскудных родных и близких до седьмого варёного колена, чттобы вытащить рожи детей ваших и собакЙ И всех их перебить по одиночке как у Ямайки! Вырезать всех вплоть до котёнка дома ваши! За то, что отправили меня, робкого и нежного юношу с томиком Стерна, в бушующую рвоту океана! Решили моряка из меня сделать весёленького!

На-ка прими разок, а ты другой, не побрезгуй”

И из постолета так – раз!!! Люстра к левому борту, бью в висюлечный центр, где вся эта раздражающая единственный глаз блескучесть собрана.
Далее в темноте и вое ветра!

“Команде на ахрдеке собраться! Флаг короля Импании сдаче не подлежит, хоть зубами его вколоачивай! Поставить юнгу с барабаном у фала флагового на гроте. Бизань руби. Контр-бизанью накрывай стрелков . Абордажные крючья! Дуло орудия уксусом студи, муло ты, там же ещё не весь порох прогорел от первого выстрела, а ты новыый засыпаешь картузом, параститутка! Стрелки на вантах, кто остался! Бей уже не свинцом, кремнями забивай стволы по сунувшимся с “Соверена”. На Кадикс курс мёртво держи!”

Редко, когда удаётся выстрелить из пистолета во второй раз. Возраст. Сентиментальность.

Я неоднократно об этом говорил, повторю ещё раз. Русские обожат экзотику и стереотипы. Одновременно. И экзотику, и стереотипы. И ещё русские нелюбопытны при этом.
А.С. Пушкин регулярно напоминал всем о своем "арапском", "негритянском" предке, называл и себя "негром". Русские люди этот момент оценили. Пушкин ведь до меня понял, что русские обожают экзотику и стереотипы. И то, что русские нелюбопытны, он до меня понял.
Потому как А.С. Пушкин столько же арап, сколько и немец. Абрам Петрович Ганнибал детей-то своих законных имел от Христины-Регины фон Шеберг.
Но говорить о том, что он "немец" Александр Сергеевич не хотел. Кого бы этим он удивил? Русские ведь любят экзотику, стереотипы. И нелюбопытны, кстати.

msi
А не частите ли Вы с этим Джоном?
Я понимаю, что Вы человек увлекающийся и Вам не терпится поделиться своей радостью с софорумчанами.
Но, может быть, просто дать ссылку на его произведения?
Кого заинтересовали, те пойдут и почитают. Ну а кого нет, тех только раздражает публикация здесь его полного собрания сочинений.
С картинками Васи Ложкина было то же самое.
Всё хорошо в меру.
Так мне кажется.

ох уж этот русофоб Шемякин, мама которого любила "экзотику" сколько выводов на пустом месте. о доминантных признаках ничего не знает, болезный. гены - это не демократия, не равенство и не братство, не 50% на 50%. Как бы сам себя А.С. не называл, генетически "арап" он действительно был больше, чем немец. но вот при этом он был в первую очередь русский, в отличие от Джона, вот в чем штука то ...

МисюрьЕсть нюанс и даже несколько! Автор например удалил свой ЖЖ (полностью!) , а вел он его где-то с 2007года. Теперь ссылки есть, а материала нет
Дальше, его ФБ ... Постоянно чистится и редактируется и не факт, что ссылка будет рабочей через время
Есть ресурс http://shemyakin.tk/ Добро пожаловать! Но там пока ещё не все
А здесь , собственно решил провести эксперимент (результат пока ожидаемый!) и немного наполнить ветку интеллектуальным содержанием...
Плюс для форума сплошная польза! Поскольку в названии темы присутствует ДШ , поисковик сразу выдаёт ссылку на эту тему... А подписчиков у ДШ аж 60 000 чел. и число их растёт, следовательно и сюда заглянут ! А новая кровь, думаю нам всем нужна!
Ну и признаюсь честно,поскольку, времени на форуме провожу много, хочется для себя определить круг возможного общения

У римлян, как мы все знаем, было множество храмов богини Фортуны. Был храм Фортуны Обнадёживающей, храм Фортуны Защищающей, храм Фортуны Мужской, храм Собственной Фортуны, храм Фортуны Первородной, храм Девичьей Фортуны ( напротив Фортуны Мужской, удобно построили), храм Фортуны Заботливой и т.д.по списку.

Мне очень нравится, что римляне построили храм Малой Фортунe - Fortuna Brevis ( крохотной такой удаче, которая как мамин поцелуй на лбу перед тем, как во двор бежать с клюшкой из фанеры). Иногда не хватает именно такой крошечной, необидной для всех Фортуны.

И я в полном восторге от того, что римляне подумали-подумали, посмотрели вокруг, да и построили ещё один храм богине Фортуне. Храм для Fortuna Viscata. В храм Фортуны Птицеловки приходили люди, которых Фортуна поймала в свои фартовые сети и "крепко держала в путах счастливых обстоятельств". Не давала продохнуть от валящегося со всех сторон счастья. Нагнулся, что бы поднять кошелёк с золотом, разгибаешься, а в руке у тебя "Оскар", а вокруг декольте. И это в полвосьмого утра, в среду, и в Сызрани. Вот в такой храм приходили измученные счастьем люди и, вероятно, не знали что и делать. Стояли в счастливом .остолбенении, наверное. Просились на волю, к обычным горемыкам.

В оправдание своей увлеченности, ещё хочу сказать, что материалы ДШ настолько обширны и разноплановы, что даже и не уверен, что кто-то из форумчан без предварительной подготовки, прям бросится искать их в интернете... Воспринимайте пожалуйста, данные публикации ,как комплимент "от Шефа!"... Привыкание 100% (проверено на живых людях!)


о создании русского Балтийского флота и о медали «Небываемое бывает. 1703".

Утро туманное 7 мая 1703 года царь-государь Пётр Алексеевич встретил на палубе шведского "Астрильд" с топором в руках. Петр Алексеевич убивал топором шведов. А шведы пытались убить Петра Алексеевича. А остальные участники сего предивного действа резали друг друга с не меньшим воодушевлением.
Петр Алексеевич, Великия и Малыя и Белыя России самодержец: Московский, Киевский, Владимерский, Новгородский, царь Казанский, царь Астраханский и царь Сибирский, государь Псковский, великий князь Смоленский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятцкий, Болгарский и иных, государь и великий князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и всея северныя страны повелитель, и государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских царей, и Кабардинские земли, Черкасских и Горских князей и иных многих государств и земель Восточных и Западных и Северных Отчичь и Дедичь и наследник и государь и обладатель, брал на абордаж шведский корабль в устье Невы.
Второй корабль - "Гедан" брал на абордаж Алексашка Меншиков.
Дата захвата "Гедана" и "Астрильда" считается датой создания русского Балтийского флота. Собственно два захваченных корабля, шнява "Астрильд" и бот "Гедан", и стали первыми русскими кораблями на Балтике. Александр Данилович Меншиков поздравил царя "с новым флотом!"
Пётр Алексеевич и Меншиков получили по ордену Андрея Первозванного. Остальные офицеры и матросы получили медали «Небываемое бывает. 1703"
Шнява и бот не так чтобы очень большие корабли. Скорее, небольшие корабли шнява и бот. Но грести даже к небольшим кораблям на лодках под пушечным огнём, потом карабкаться с воем на борт и резаться с экипажем, скользя по крови - это на редкого ценителя. Даже если во главе абордажа сам царь с топором. Страшное дело. Для сомневающихся я готов провести целый ряд экспериментов. Например, вы по пояс в воде бредёте ко мне, а я стреляю в вас из ружья с лодки и, по обыкновению, весело при этом смеюсь.
Экипаж "Гедана" вырезали полностью. Командира 10-пушечного "Гедана" обер-лейтенант Иоганна Вильгельмса изрубили в месиво.
Из экипажа "Астрильда" удалось царю отбить от осатаневших солдатиков капитана Карла фон Вердена. Карл видел, как Петя орудует топором на палубе. Потом Карл пришёл в сознание и поговорил с Петром Алексеевичем.
Через месяц лейтенант королевского флота Швеции Карл фон Верден перешёл на русскую службу.
Дослужился до капитана первого ранга и командира флагмана русского флота, построенного по чертежам царя 64-пушечного линейного корабля 3 ранга "Ингерманлад".
Составил первую карту Каспийского моря.
Пётр собирался послать своего любимого капитана в Тихоокеанскую экспедицию. Послали в итоге Витуса Беринга. А то имели бы мы все шансы иметь Верденский пролив и Верденское море.
Абордаж - дело тонкое. И "Небываемое - бывает" не только про абордаж. А ещё и про умение толково поговорить по итогу абордажа. Ну понимаете, да?