Монеты России и СССР

На безоблачном горизонте пеликановцев внезапно шумно возник зловещий Левиафан.

Только что пеликановцы пели и плясали на шоколадной тиковой палубе своего счастья, смахивая руками любовный пот. Но хладная пучина извергла из себя ужас. Пеликановцы запаниковали, когда увидели на морской глади бурунный след конкурента. Русский одесский национализм замер. Вспомнили русские погромщики:

Разграблена, опустошена и разорена Ниневия, восклицает он. Где теперь логовище львов и то пастбище львенков, по которым ходил лев, львица, львенок и никто не пугал их? Горе городу кровей! Весь он полон обмана и убийства; не прекращается в нем грабительство.

"Общество евреев, молящихся богу за царя и правительство" - вот какое имя носил Левиафан. "Хевре мисполиллим бишлоймошел малхис". Произнесите эти слова громко и что вы почувствуете?! Это же ветхозаветный ужас и тьма, которая сжимает вам лоб.

Некий Моисей Кенис содержал хедер. И устраивал там по праздникам молитвенные собрания "с целью извлечения доходов". Любому ясно, что эта временная молельня немного всё же мешала стационарной синагоге, расположенной неподалёку, в двух-трёх неспешных шагах, в которую ходили ломовые портовые извозчики. К Моисею Кенису стали приходить молчалиые и недобрые люди из фундаментальной синагоги, вытирая пот с накатных в три щедрые складки шей страшными по себе руками. И люди стали неоднократно спрашивать у Моисея вопросы за дальнейшее, на которые неудобно отвечать, имея во рту немного последних зубов и бьющееся о рёбра сердце.

Вы, я, вон тот и тот, мы бы, конечно, сдались. Мы играли бы на верандах в саду полечки и старались забыть библейский ужас дивидов. Мы бы не стали лишний раз упоминать про осаду Моссады и занялись бы совсем другим делом подальше.

Но Кенис был из Бессарабии, а тамошние евреи слывут среди румын очень упрямыми и жестокими людьми, не могущими сразу различить, где у них тихо спрашивают, а где убивают просто на дому.

Моисей Кенис одним добрым утром вышел на улицу, держась руками за ароматный воздух, за Кениса держалась вся его семья и плакала. А Кенис повесил на своём хедере вывеску "Здесь молятся за царя!".

Пришедшие к Моисею в предпоследний уже раз беспокойные люди, занесли было ноги вперёд, но прочитав вывеску, не опуская ног, развернулись в противоположном направлении. В спину им обидно хохотал Кенис, осенённый державной мощью двуглавой, вздыбившей крылья, империи.

Фундаментальная синагога сидела на стуле и бесполезно махала руками. У моисеевской двери на солнцепёке уже стоял полицейский в казённых штанах, надевший белые нитяные перчатки. Щёки городового, плетёный шнур от его "Смит-Вессона" и бляху с номером ласкал национальный флаг России, вывешенный Моисеем чуть сбоку от таблички.

За вывеску флага его потом оштрафовали на 15 рублей. Но Моисей не грустил о потерянных деньгах. Душа его пела чуть нежнее, чем пела его далёкая мама под небом Бессарабии.

И тут опять и снова я хочу задать вопрос себя и всем, кому я дорог. Не остановились ли мы бы на этом? Я бы остановился. Одно дело борьба с конкурирующей синагогой, другое дело - русский царь и его капризы с жандармерией. Кому это надо?!

Моисей Кенис написал ходатайство в Министерство внутренних дел Российской империи. Еврею тогда было немножко всё же неудобно писать самому царю лично, поэтому Кенис написал свои слова министру внутренних дел. Слова эти были мелки и горячи, как песок. Они были горьки и справедливы, как высохшие на щеках девушки слёзы. Они сыпались на министерскую голову шуршащей струйкой. В отсыревшем Петербурге министр читал эти слова и тосковал. Запретить?! Разрешить?! Балканский кризис. Турецкий кризис. Немецкий кризис. Списки агентуры переданы эсерам изменником - бывшим директором департамента полиции Лопухиным! Волния на казённых предприятиях. Что делать с Кенисом этим?! Запретить?! Разрешить?! Во что это выльется?!

Министр ответил Моисею Кенису так: во временной молельне молитвы за царя не разрешаются, брать деньги за молитвы за царя не разрешается. А вот создать " еврейское общество, молящихся за царя и правительство, крайне желательно", "признать за молельней Кениса специфического статуса крайне желательно". И Моисей Кенис, который стал уже щупать вещи в синагоге у конкурентов, создал такое общество, устав которого был утверждён товарищем министра внутренних дел (замминистра по нынешнему) Крыжановским. В своём отношении за № 362 в департамент общих дел генерал Толмачёв сообщил: " общество будет оказывать помощь бедному еврейскому населению одесского градоначальства...а с другой стороны, предоставит возможность консервативной части еврейского населения воспитывать подрастающее поколение в религиозном и патриотическом духе". Пеликановцы с безразличным видом часто прогуливались взад-назад перед своей разверстой могилой.

Общество начало действовать. Во-первых, обществом была организовано "совершенно торжественное богослужение, на которм провозглашалось здравие за всех (так в тексте) властей, до одесского полицмейстера включительно...общество постановило ввергнуть к стопам государя свои верноподданические чувства". Во-вторых, открыло запись "патриотических евреев".

За происходящим гюрзиными глазами наблюдали вытесняемые с идеологического поля руководители старой, политически безграмотной синагоги.Пеликановцы застенчиво записывались в общество Моисея Кениса, не узнавая друг друга в очереди.

Моисей Кенис взмыл над городом, оглашая побережье клётом силы и страсти, с крыл его летели свет и молнии.

Внизу затихли познавшие соблазн и страх пеликановцы. Они задирали свои блестящие от бриолина, с острым пробором, головы вверх, пытаясь прочесть в небе "мене, текел, фарес, упарсин".

Пожалуй, что последнее. Преследующее несколько профилактические цели изведения.
Если бы я не был беспечным и безграмотным ленивцем, я бы писал в замечательную "Русскую жизнь". Меня вряд ли бы публиковали, но я бы не сдавался.
Вот рассмотрим случай публикации в "РЖ" фотокарточки Елесеевского магазина в Москве. Прекрасная фотокарточка. Прекрасный святочный рассказ про трудолюбивого крепостного, принесшего доброму барину зимой клубнику вместо подснежников и получившего за это целую корзину благодеяний, реализация которых и привела к эдакому чуду света - открытию продуктового магазина фирмы "Братья Елисеевы".
Особенность елисеевского магазина, даже в виде рекламных фото начала 20 века, - это производство у читателей особого мозгового паралича.Причины этого почти медицинского явления не тайна. Проявления - стандартны. Магазин, ранее торговавший деликатесами, теперь торгует в мире грёз прекрасными иллюзиями.

Чтобы я написал про Елисеевский?
По пунктам если:

1. я бы написал о том, что главным в чуде Елисееского магазина было время его появления в Москве. 112 лет назад открытие гастрономического дворца венчало создание в Первопристольной особого типа людей и особого образа жизни этих людей.
На рубеже столетий - 19 и 20-го появились на Москве люди, которые полюбили демонстрировать не только торжество потребления, но и торжество приобретения. Немыслимо представить, чтобы старая дворянская Москва явно ходила бы по магазинам и покупала себе закуску и выпивку, колбасы, фрукты, пирожные, сливочное масло и сельдей с осетрами. У дворянской добродушной Москвы на случай необходимых покупок были специальные зашмыганные люди, которые бродили по охотнорядским подвалам и складам, ездила к зеленщикам, у барской Москвы были зимние и летние, весенние и осенние обозы из "подмосковных" имений: битые гуси, ананасы, бекасы и говядина, туши, пилёные вдоль, стерлядь из садков и тому прочее.
Когда барская Москва сошла на нет и стыда прилюдно покупать полфунта финского масла с фунтом паюсной икры не стало, появился "Елисеевский". Если раньше было немыслимо представить стоящего у прилавка и выбирающего сига благородного покупателя, то теперь в "Елисеевский" стал ходить покупатель нарочитый, любящий узнавание, демонстрирующий свою возможность покупать и покупающий. В Москве появилась культура покупочного понта. Не потребительского понта, на котором Москва стояла, а именно покупочного. В чеём разнича? Понтовое потребление хоть и демонстративно, но демонстративно для "своих", для равных ценителей, для достойных гостей соседей. Понтовая покупка демонстративна для людей случайных, для несостоятельной толпы прохожих, для зевак. И, в первую очередь, понтовая покупка нужна самому понтокидателю. В газете "Московский листок", издаваемой Катковым, вскоре после открытия "Елесеевского" появилась заметка, озаглавленная как бы даже специально для "Московского комсомольца" : "Рыбки захотелось". О чём эта статья? О мещанке Клейменовой, которая "пошла к "Елисееву" и купила четверть фунта сига - и отравилась". 100 граммов не самой дорогой и вкусной рыбы, но от "Елисеева"! Вот она, мещанка Клейменова, предтеча подавляющего большинства нынешних владельцев 5-го айфона ( у меня третий, сразу скажу - знаю, что вцепитесь). Вот она, настоящая Матрона Москвы покупающей! А храм сей Матроны - Елисеевский гастроном.
Сам ассортимент магазина наводит на определённые выводы. В трёх залах пять отделов, собранных по признаку престижности и только престижности продаваемых продуктов: "колониально-гастрономический" отдел, отдел "хрусталя баккара", отдел элитной бакалеи, кондитерский и самый большой фруктовый. Что бросается в глаза? Очевидная закусочная направленность: сыры, колбасы, которые, кстати говоря, херачили из подвезённых полуфабрикатов во дворе, масло, копчёная рыба, алкоголь, пирожные, фрукты. Что называется, только для закусить и для соблазнения кузин из Серпухова. Мыслимо ли было раньше в барской Москве уважаемому себя человеку жрать колбасу? Нет, конечно. но в новой Москве появился класс "торопыг-холостяков" из биржевых маклеров, артистов императорских театров, скоробогатых инженеров-путейцев и пр. бывших "чумазых", которым нравилось не столько жрать, сколько демонстративно тратить на "элитную" жратву приличные деньги. Культура перекуса, торопливого закусывания, быстрых романтических встреч в номерах, негрустных расставаний и недраматических измен, быстрых денег и нестыдной спекуляции. Вот очагом какой культуры был "Елисеевский". По сути, магазин был примером элитного фаст-фуда в нынешнем японском духе с гамбургерами за 500 гринов.

2. О чем бы яещё написал? Я бы написал, что "Елисеевский"
был магазином хитрым. Место его расположения было выбрано совсем не случайно. Первоначально магазин хотели ставить напротив резиденции московского генерал-губернатора. Но "патриоты" помешали - они хотели ставить на этом месте памятник генералу Скобелеву. Тогда "Братья Елисеевы" устроили магазин практически напротив местажительства великого князя Сергея Александровича, тогдашнего полновластного московского хозяина и дяди императора. Сергей Александрович с супругой ( императрицыной сестрой, как мы знаем) пришёл на открытие магазина. Пешком. Какой тип человека олицетворял Сергей Александрович? Скажу честно - сложный к моему пониманию, я ему не судья. Но совершенно ясно, что после участия в открытии продовольственного царского дяди, поход в этот продовольственный стал делом не только остро модным, но и политечески верным во всех смыслах. В "Елисеевском", например всегда присутствовали агенты политического сыска, часть из которых была замаскирована под продавцов, "отличающихся выправкой и элегантностью". Для чего в "Елисеевском" гэбэ как установила в 1901 году пост, так его и не снимала до 1991, с перерывами на гражданскую войну, правда? Магазин стал местом встреч престижных людей с людьми нужными. И это началось задолго до кромешного Брежнева с его Халей и расстрелянным Соколовым. Азеф в "Елисеевском" получал задания от департамента, в котором негласно числился, и давал задания дорогим товарищам по борьбе. Писатели встречались там с шпионами. Поэты-безумцы с банкирами. И все говорили, говорили, говорили под блесом хрусталя. А гэбэ всё работала и работала в подсобках.

3."Елисеевский" был очень жёстким магазином. Сотрудников при входе и выходе обыскивали. Безденежных аккуратно, но сильно провожали к выходу. Некондиционные продукты демонстративно уничтожались. Менеджмент был эффективным. О благотворительности не помышлял. Всё было точно, тонко, остро, корректно, взвешенно и безашибочно. Абсолютно нерусский тип торговли. Нерусский тип обслуживания. Образцовая фабрика по торговле тщеславием, кумирня поглощения. Отчасти, Молох.
С "Елисеевского" брали пример. В "Елисеевском" не торговали молоком, это было не бон тон. Молоко продавал в Москве крупнейший молокторговец Чичкин. Который копировал сталиь "Братьев Елисеевых" во всём. Все продавцы в молочных Чичкина были туго накрахмалены, белоснежны и немногословно строги. Стены у Чичкина были молочно-мраморны, где не мрамор - белоснежный кафель. Люстры. Хищное электричество в гранях. По вечерам Чичкин устраивал немилосердную и строго рассчитанную демонстрацию: всё непроданное за день молоко сливалось в канализацию. Молоко может быть только сегодняшним! Вчерашним молоко быть не может! Молоко текло по мостовым пенными ручьями. Белоснежные приказчики выносили свою жертву вчернюю: бидон за бидоном. И всё в подземный мир. Всё это действо очень нравилось тогдашним молодым, эффективным и быстрым. Они видели уничтожение, которое не только прекрасно само по себе, но и является проявлением жёсткой заботы о комфорте эффективных и успешных. Старая Москва, помнящая калачики, которые бросали в толпу каторжан на первом этапе по Владимирке, помнящая продовольственный пайки для семей рабочих от староверов-миллионщиков, помнящая весь этот самый душный московский патернализм, восковое благо для увечных и сирых, смотрела на это с другим чувством. Но старая Москва померла задолго до большевиков-комиссаров. Старая Москва померла под грохот чичковских бидонов.

3. Что бы я написал ещё? Я написал бы про самих Касаткиных-Елисеевых. Про то, как родственница Петра Елисеевича Касаткина Параша Жемчугова, ставшая графиней Шереметевой, выпросила у графа вльную для основателя династии. Своего брата основатель династии выкупил у графа уже самостоятельно. Написал бы про трогательную натуру графа Шереметева, взявшего сто рублей тридцать копеек за брата воего вольноотпущенника. Всё ведь в деталях таится. 30 копеек - ключ к пониманию ситуации. Написал бы как вчерашний крепостной приплыл на Мадейру. Как ветер гудел в парусах любимой елисеевской трёхмачтовой "Конкордии". Как "Конкордию", нежную, бежевую и пропахшую апельсинами с корицей, взяли на абордаж англичане и она сгнила среди английских каторжных транспортов в Портленде, превращённая в вонючую мычащую скотовозку.

4. Много бы чего написал ещё.

Я подготовил небольшую подборку полезных ответов. Мне необходимо добрать месячную норму хороших дел. Стартут операция "У дупла".

1. Вопрос: Как не плакать при чистке лука?
Ответ: Набрать в рот воды и чистить лук. Слёз не будет.

2. Вопрос: Как распознать масона?
Ответ: По рукопожатию, например. Масоны пожимают руки так, что большой палец одного масона давит на руку второго масона "два раза с малой остановкой, а в третий раз гораздо сильнее".

3. Вопрос: Что делать, если заложен нос?
Ответ: Надавите языком на нёбо с силой и выдержкой в пять-семь секунд. Нос начнёт дышать.

4. Вопрос: Как распознать венский рояль начала 19 века?
Ответ: У старых роялей была дополнительная педаль. Нажимая на эту педаль, воспроизводили звук барабана.

5 Вопрос: Лженаука ли нумерология?
Ответ: Безусловно. Достаточно провести несколько экспериментов.

1+6+7+2 - год рождения Петра I
+
1+6+9+6 - год фактического прихода к власти Петра I
+
1+7+2+5 - год смерти Петра I

Итого: 53, что = возрасту Петра к моменту смерти.
--------------------------

1+7+9+6 - год рождения Николая I

1+8+2+6 - год фактическог прихода к власти Николая I

1+8+5+5 - год смерти Николая I

Складываем по известной нам методике. Получаем 59 - возраст Николая I на момент кончины.

Перед нами типичная лженаука. Проверьте себя: найдите такую же закономерность в датах, связанных с Александром I. Убедите окружающих.

6. Вопрос: Чем снять боль при укасе пчёл и ос?
Ответ: Серой из ушей.

7.Вопрос: Что привезло с собой, помимо Алмаз-шаха в искупление смерти Грибоедова, посольство Хозров-мирзы в Петербург?
Ответ: Песню сотрудников посольства, записанную Глинкой и ставшую "Ложится в поле мрак ночной" из "Руслана и Людмилы".
Вопрос: Что ещё записал Глинка?
Ответ: Глинка записал песню финских ямщиков, ставшую Балладой Финна. Под неё можно прыгать.

До чего Вы все-таки увлекающийся человек. То Ложкин, теперь это. Может просто ссылку дать?

Нет, ссылками делится ещё рано... Добавлю немного вечернего... Есть информация полезная для нумизматов


Одной из задач молодой санкт-петербургской полиции в 18 веке было сбережение города на Неве от иностранных посольств.
Город был молодой, неокрепший, а посольств было много.

В каждом иностранном посольстве творились какие-то несусветные причуды.

Не то, чтобы при пересечении государственной границы посольства массово сходили с ума от впечатлений, предоставляемых нашей Родиной. Но какие-то подвижки в сознании происходили.

Шведы завели себе в посольстве медведей, которых стали ещё и разводить.

Австрийцы принялись подделывать “ефимки с признаками”, завладев старым штампом для перечеканки.

Французы крали коней.

В 1736 году сотрудники персидского посольства, располагавшегося на Мойке у Зелёного ( Народного) моста сели покурить. “…через полчаса дом пылал. Пламя распространилось с чрезвычайной быстротой и вскоре охватило многие деревянные здания на берегу Мойки и Гостиный двор ( это на Невском уже). Пожар продолжался восемь часов и истребил все здания от Зелёного моста до церкви Вознесения”. Всего сгорело тогда 10 % деревянного Санкт-Петербурга. Многие погорельцы стали искать эвакуировавшееся персидское посольство, которое пришлось прятать в монастыре. Невский монастырь пришлось, потом заново святить. По результатам пожара в городе будущих трёх революций впервые ввели государственное нормирование продажи продовольствия: 16 видов товаров народного потребления – от мёда до гречи.

Не успели пережить иранскую народную дипломатию, как 6 июня 1737 года на крыше дома, стоявшего между дворцом цесаревны Елизаветы Петровны и помещением, занимаемым посольством Пруссии, нашли мину в виде горшка, набитую порохом и горючими материалами, к горшку прилагался запал. Это уже не просто поджог, тут теракт форменный намечался. Полиция и Тайная канцелярия стала петрушить подозреваемых. Только вышли на сотрудника посольства короля Пруссии по фамилии Ранке, только стали думать, как бы его скрасть для беседы, как 24 июля окрестности посольства Пруссии полыхнули с двух концов. Было это в районе Миллионной. Горело до Мойки, до Невы, до Царицына луга и до Адмиралтейства. Дипломат Ранке исчез. Его потом во Франции за шпионаж повесят.

Глядя на французов с конями, австрийцев со штепселем, персов-поджигателей и террористов-немцев, другие посольства не отставали. Англичане не отставали больше всех. Они повадились стрелять из окон посольства. Не очень целясь по прохожим, но регулярно.

Глядя на англичан, постреливать в домах стали и коренные петербуржцы, дети псковских и новгородских переселенцев.

Под перекрёстным огнём из английского посольства и обывательских домов полиция ловкими скачками бегала по городу за конокрадами из французского посольства, следя искоса за притихшим посольством Пруссии. Персидское посольство из монастыря давно попросили, оно и расположилось шатрами у Летнего сада, там было легче прокормить посольских верблюдов, обросших в России дополнительной шерстью. У петербуржцев стали изымать огнестрельное оружие. Опубликовали объявление: “чтобы впредь никто кроме иностранных послов, посланников и прочих министров в домах своих ни из какого ружья, как по обязанности, так и для забав, не смел стрелять”. Посольствам стрелять из окон не запретили – неудобно. Но установили перед посольствами первый в истории дипломатии ” явный полицейский караул”, который гонял жителей столицы от посольств.

Не успели перевести дух, посольство Польши подало о себе весть: разбили огороды перед резиденцией графа Грабиенки.
Голландское посольство завезло коров. Всё это в двух шагах от императорской резиденции. Пришлось полиции ловить по городу россиян, пробравшихся в столицу без паспортов “для следования в столицу”. Изловленных “убогих, слепых, дряхлый и увечных, купно и с прочими чудаками и к художествам склонным” бросили на объект века: осушение болот от Лиговского канала до Невского монастыря для организации общегородских огородов и выпасов. Известный потомственный мелиоратор, фельдмаршал и покоритель Крыма Миних Бурхард Христофорович оставил по себе расчеты огородного парадиза. Чтобы посольские не орали, на образовавшийся огородный рай стали свозить навоз из всех возможных мест. Чтобы с огородов не воровали, завезли туда и людей для жительства. Завезённые жители Лиговки встретились со строителями лиговского чуда ( убогими, слепыми, увечными и художественными чудаками), которые за ненадобностью совсем уж заскучали. Встреча вышла непростой. Рядом с городами построили полицейскую караульню. Понаблюдав за развитием событий, полиция к караульне пристроила и небольшую тюрьму, ставшую на долгое время центром лиговской культурной жизни и наложившей некоторый отпечаток на облик лиговского жителя. После к тюремке пристроили мертвецкую. И всё это из-за каких-то поляков с голландцами. Целый район выстроили, ландшафт вручную изменили, повернули вспять течение каналов.

Испанцы из окон своего посольства спекулировали мартышками. Всё бы ничего, но ожесточённая мартышечная торговля и прочие эффекты от процесса мартышечного размножения и взросления, происходили напротив резиденции петербургского архипастыря Иеринея. Мартышки часто убегали от своего испанского концлагеря и искали убежища у православных. Полиция ловила мартышек. Мартышки скакали по подворью, между богомольцами, выбрав свободу. Богомольцы разносили по всей Руси доподлинные сведения о том, что видели в Санкт-Петербурге живых чертей. За это богомольцев Тайная канцелярия крутила и отправляла на восток.

Посольство Ганновера вербовало среди неустойчивых питерцев рекрутов для продажи в Англию и последующей отправки в восставшие американские колонии. Вербовка происходила по кабакам, рекруты приходили в себя уже на кораблях по пути в Гамбург. Полиция ввела запрет на совместное распитие спиртных напитков подданных империи и иностранцев. Пить с иностранцами могли только те, у кого на изнанке кафтана стояла специальная печать обер-полицмейстера, т.н. “доброе клеймо”. Это помогало не очень. Ганноверцы сбивали с пути и проверенных бойцов невидимого фронта. Однажды на корабле в Гамбург очнулись агенты сыска Михайло Шишлаков, Игнатий Толкачёв и Михайло Мальцев, о котором в именном списке петербургской полиции говорилось “грамоте и по латыни знает, токмо шумен, вор и пьяница”. Шишлаков сбежал уже в Гамбурге, потом пробирался год с лишним к своим. Толкачёв отправился служить на острова Карибского моря, потом дезертировал к испанцам и следы его теряются на Кубе. А Мальцев организовал в Лондоне контору по проведению собачьих боёв и был впоследствии сотрудником английской полиции, боксёром-профессионалом, сидел на цепи в тюрьме, закончил жизнь в Италии, библиотекарем кардинала Пиориззи. Встречался с Казановой, который собирался переезжать в Россию. Советовал обязательно, обязательно ехать.

Что такое в моей стране власть, культура, элита и ритуалы, я понимаю. Я понимание своё могу проиллюстрировать рассказам своей бабушки.
Бабушка моя очень любила искусство романса. Сама пела довольно профессионально. На окружающих это производило сильное впечатление. У меня есть фотогграфия, на которой бабушка моя, в форме и с гитарой поёт сидящим вокруг неё офицерам. Видно, что офицеры впечатлены. Особенно удачен был, как мне рассказывали очень многие, дуэт моей бабушки и лучшей бабушкиной подруги Шуры. Я эту подругу называл бабой Шурой. Прекрасно её помню, очень вкусно пекла пирожки с вареньем.

Ну, бабой Шурой она была не всегда и не для всех. Так то её звали Александра Романовна Гридасова. Саша Гридасова стала в 1943 году, в 28 лет, начальником Маглага – Магаданского лагеря Управления Северо-Восточных Исправительно-Трудовых Лагерей. Ей тоже форма была очень к лицу, как и бабушке моей.

И вот история маленькая. Новый год на Калыме. Наступает 1947 год, год восстановления, денежной реформы и новых горизонтов. В Магадане, который уже почти город, в Дворце Культуры праздничный концерт. В зале – золото погон, твёрдые и тугие воротники мундиров, блестящие проборы, на дамах – меха, американские вечерние платья и японские ювелирные украшения. Люстра из хрусталя. Красный бархат. Кресла в зале – из императорского Токийского театра. Восторг полнейший. Напротив сцены – ложа. В ложе на двадцать мест сидят самые-самые. Сидит там генерал Никишов Иван Фёдорович, бывший волгодский крестьянин, бывший фельдфебель лейб-гвардии Семёновского полка, теперь – генерал и начальник треста Дальстрой, четыре ордена Ленина, Герой Соцтруда. Сидит рядом с ним жена его, Александра Романовна Гридасова, бывший токарь с незаконченным средним образованием, теперь, как я говорил, начальник Маглага, орден Трудового Красного Знамени, медаль “За победу над Японией”. Бабушка моя там тоже сидит, тоже красивая и молодая, бывшая ночной истопник, теперь майор государственной безопасности, две Красных Звезды, медаль “За отвагу”, испанские награды не носила.. Дед там мой сидит, в ложе, Георгий Александрович. Настроение у всех прекрасное. На улице – приличный магаднаский минус.

Торжественная часть закончилась. Люди в перерыве выпили шампанского и прочего. Закусили. Начинается концерт. Выходят два конферансье. Мыжчина и женщина. Понятно, что москвичи, понятно, что зэки. На мужчине – смокинг, на даме- манто из чернобурой лисы. В руках у дамы-конферансье огромный букет роз. Розы тогда в Магадане не росли. Розы привезли самолётом. “Кому эти прекрасные розы?” – несколько игриво спрашивает зэк-конферансье у зэчки в чернобурке. И все в зале понимают, что цветы достанутся Александре Романовне – хозяйке вечера. Не могут они никому другому достаться. Не должны. “Они предназначены тому, кто сейчас выйдет на сцену!” – отвечает женская половина конферанса. Все поворачиваются, ерзая шеями в тесных воротниках, к ложе. Раздаются апплодсменты! Александра Романовна встаёт в ложе, ей тридцать два года, она буквальная хозяйка жизни тысяч. Что пронеслось у неё в голове в этот момент? Вспомнила ли она свою родную деревню на Тамбовщине, вспомнила ли она счастливый пароход “Феликс Дзержинский”, который выбросил её на берег в 39-м с фанерным чемоданом и жестяной ванной на верёвке через плечо и за спину? Что встало у неё перед глазами? Какое калымское золотое марево?

И тут на сцене, из кулис, появляется певец Вадим Козин, несколько лет по нескромной статье. В галстуке у зэка Козина бриллиантовая заколка. В руках гитара. Букет ложится к его ногам.

Публика в зале смолкает. Вставшие люди не могут сесть. Козин берет первый аккорд.

Александра Романовна идёт красными пятнами. Поднимается её муж, который здесь бог. “Вон со сцены! Пидарас! Кто?! Вон! И все вон! Пидарасы!” Разворачивается и уходит. На ходу бросает: “Этого – на йодирование…” Йодирование – это обработка золотоносной породы парами йода.

И тут происходит паника. Все золотые погоны, ордена, меха и браслеты, все это великолепие кидается к выходу. В абсолютном молчании. Люди молча давят друг друга на выходе. Кого-то топчут. Кого топчут не кричит, а сипит. Вниз по мрамоной леснице! Не до гардероба, скорее отсюда, скорее… Не дай бог, запомнит, не дай бог!

На улице, напомню, приличный минус. И как бы дополнили зэки-конферанье, хозяева жизни. Перед остывающим комком полубогов проходит бесконечная колонна пленных японцев, возвращающихся в свои бараки. Японцы в Магадане ходили на работу и с работы строем, в ногу, без конвоя.

Надо сказать, что на йодирование Вадим Козин, по счастью, не попал. Как я сказал вначале, Александра Романовна Гридасова любила петь романсы. Козина она спрятала до поры. В 1948 году из Магадана уехала. А Козин, до самой смерти в 1994 году, из Магадана не уехал. Не хотел, говорят, уезжать. Регулярно присылал моей бабушке поздравительные открытки – к Новому году, к 8 марта, к 7 ноября.

https://youtu.be/wucu3vnTJtE

Что-то мы цепляемся за приятельские отношения, цепляемся-цепляемся, зачем, для чего, не пойму.
В разведку ходить нам, слава те господи, не надо. Я бы лично со своими приятелями в разведку не пошёл. А приключись нужда, пошёл бы сдаваться с ними в плен, раз с разведкой не получилось. Все мои приятели очень весёлые, добычливые, грамотные люди, языки иностранные знают, физически развитые. С такими в плен сдаваться и сдаваться. Были бы мы эталонными пленными для любой орды вторжения в наши святые пределы. Все аккуратные, позитивные, подготовленные к компромиссам, переговорщики все отчаянно хорошие. На диетах все – нам паёк каторжный, может, не за счастье, но мы там его сбалансируем хвоей и очистками картофельными – будет как в разгрузочные декады. Решено, буду с приятелями не в разведку ходить, а в плен.

Возвращаясь к вопросу о поддержании хороших отношений с позитивными людьми практического склада характера. Для чего я их поддерживаю? Ума не приложу.

Позитивные? Так позитивность – это не значит “расположенность” там, “доброта”, какое-то “особое понимание”, “взаимовыручка”.

Позитивность – это стандартный продукт Первой мировой войны. Французы первыми начали развивать у своих солдатиков, подгнивавших несколько заживо в тысячекилометровых окопах Западного фронта, эту самую позитивность. Так и говорили: “становитесь позитивными!”, т.е. не выступайте там не по делу, а по делу выступайте только тогда, когда на вас сержант пальцем покажет. А не покажет – будьте позитивными пока не покажет. А как покажет, то вперёд! по свистку! на проводочные заграждения! алярм, ситуайен! ура! глори аривэ!

Позитивность – это благожелательное и смышлёное равнодушие к другим. И благоразумная, трезвая, взаимная любовь к себе. Делаешь пробежку, улыбаешься. Люди думают, что ты добрый такой, раз шлёшь всем улыбки. А тебе просто по хрен происходящее вокруг, ты же бежишь, у тебя норма, пульс, тренировка миокарда. после пробежки массаж. По пятницам хамам, чаёк зелёный, растяжечка. Физкультура ежедневная обстоятельная. Побольше клетчатки. Телевизору – нет. Драматизму – бой. Больше пластики. Как можно больше гибкости в суставах и связках. Витамины. Что я говорю? Все ж вокруг такие.

Про поддержание доброжелательных отношений между приличными людьми я историю одну знаю.

В октябре 1929 года в Академию Наук СССР пришла специальная комиссия. Правительственная. Из ОГПУ. Академики в академии были ещё старого образца, вызывали вопросы. И первым делом комиссия пошла в бибиотеку Академии, справедливо полагая, что основное зло там. И, как полагается правительственной комиссии, не ошиблась! Зашла комисии в комнату № 14 Русского отделения бибиотека и, будьте любезны, кащеево, змеючье яйцо сыскала немедленно. В команте №14 лежал конверт. Нет, не так. КОНВЕРТ!
А в конверте знаете что? В зловещем конверте лежал подлинник отречения государя-императора Николая Александровича. Но этого мало. В этом конверте лежал и контрольный выстрел в голову – подлинник отречения брата Николая Александровича – Михаила Александровича. Вообразите, какой кошмар!

Просто змеиная кладка какая-то, а не комната №14. И высиживали этот змеючий клубок академики. С понятными правительственной комиссией целями. Ясно же, что перед нами монархический заговор всех этих плешивых и слепых дегенератов со степенями. Царя хотели призвать, путём поглаживания конверта трясущимися руками.

В Лениград по этому поводу приехали два известных душеведа Петерс и Агранов. Арестовали ночью народу всяческого. Народ, один из представителей которого и сдал заблаговременно ОГПУ всех из комнаты №14, стал давать показания, перебивая друг друга и поправляя протоколы. По зиме, по снежку свежему хрустящему взяли, наконец, главных упырей – академика Платонова и академика Тарле. Приговорили к ссылке. Платонова направили в Самару, где он через три года и помер. А Тарле – в Алма-Ату.

По возвращению из ссылки Тарле прекратил всякое общение с видным юристом-международником (прекрасная профессия для 1932 года) Грабарём – братом художника. Все спрашивали, а отчего, а почему? Корней Чуковский спрашивал, он с Тарле дружил: неужто, именно юрист Грабарь всех посадил, застучал? А Тарле ответил, что Грабарь-юрист, когда был в Ленинграде, испугался и не зашел навестить жену Тарле. Вот и всё – сказл Тарле и посмотрел внимательно на Чуковского, – вот и все.

А мы тут бережём что-то, боимся одни остаться, ага.

Вы задолбали уже постить эту ахинею.Попробуйте форум сменить,где оценят этих ложкиных и проч.
Может для вас это будет открытием,но они тупорылые графоманы.

Очень неожиданно! Вот никак не ожидал от эфирного создания такого выпада... Зачем же мне, милая Татьяна Алексеевна, форум менять? Форум то САМАРСКИЙ !!! И Шемякин САМАРСКИЙ.... Вас же не задевает сплошной срачь в теме про Украину!? А мой интеллект страдает... Вот нашёл отдушину, пытаюсь выявить единомышленников! Присоединяйтесь!!!
Я понимаю, что для лица женского пола, интеллект не обязателен, у вас другие достоинства! Но чтение оно ведь возвышает... Кстати Ложкин тоже пишет, только картины (он аж никак не графоман )

Сестра спросила у меня вчера: “А какой бизнес в твоей стране можно считать успешным? Каков критерий? Твой бизнес успешен?”
Когда про бизнес начинает спрашивать сестра – надо врать. В принципе, врать про бизнес надо всем, но сестре особенно. Скажешь правду, всё, на детский утренник не позовут, начнут пугать тобой соседей, те – показывать своим собакам мои фотографии, потянется цепочка, в конце которой мой паспорт в прямом эфире рвёт королева, а Р. Кадыров присылает запрос на добавления в друзья вместе с золотым блюдом, на оброте которого затёрто “Дорогому Лазарю Моисеев…”.

Поэтому надо врать сестре обязательно.

Про мобильные системы обжига цистерн с мазуто-парафиновым следовым присутствием я могу врать сутками.

Я не могу сутками рассказывать правду о том, что бизнес в моём родном краю считается успешным, когда начинается у чужого гаража, при свете найденного фонарика, а через год за бизнесом этим приходят семь нестарых генералов – отжимать.

Критерий успеха один – скорость напрыга упырей в золотых попонах. Все остальные критерии условны, призрачны, зыбки.

Вот когда в приёмной катаются по полу неподелившие тебя полковники, а прокурор района приходит в себя и раскачивается, держась за уши, в углу – всё, бизнес задался значит. Не пришли к тебе генералы – задумайся, а тем ли делом ты занят, не тратишь ли зря жизнь свою? Если он им не нужен, кому он нужен, бизнес-то этот, на это ли ты рассчитывал при старте, о том ли мечтал? А если пришли – то всё, выдыхай, дело нужное поднял, успешен, флагман! Если не приходят, но обещали и пока сидят в овраге, чиркая зажигалками над циферблатами, то это пограничная ситуация. В тебя не верят, не ценят до конца дело твоё, но шанс на исправление ситуации дают, воспользуйся им. Зазывай себе в доли несытых капитанов пока, начинающих майоров, не лишкуй, начни с малого. И как только заведётся у тебя майор, поверь, скоро вслед за майором придут и долгожданные лампасы. Т.е. они сначала сделают вид, что не к тебе они,а просто за майором своим зашли, он ведёт себя плохо, но ты не дурак же, ты понимашь, пунцовея от предчувствий, что, нет! врут! за тобой! успешен! Дождался!

Правда есть бизнес, который выше критериев – это продажа самих полковников и генералов. Но тут встаёт тема с золотым блюдом и клочками паспорта.

Графома́ния (от греч. γράφω — писать, чертить, изображать и греч. μανία — страсть, безумие, влечение) — патологическое стремление к сочинению произведений, претендующих на публикацию в литературных изданиях, псевдонаучных трактатов и т. п. Графоманические тенденции нередки у сутяжных психопатов.

Приятно!!! Татьяна Алексеевна, прошу Вас... Продолжайте меня и дальше приятно удивлять!

Что просходит, когда государство ласкает властной рукой редкие кудри нашего образования?
Для меня, человека вздорного и склонного к патетике по любому поводу, примером служит опыт известного и почитаемого мной мракобеса государственного помола Магницкого.

М.Л. Магницкий был прекрасный человек, редкой образованности для начала века девятнадцатого, любимый сотрудник второго гения – Сперанского. В самом зените лет, пережив арест, изгнания, ссылку и прочий набор, испытал потрясение религиозного чувства. Уверовал с неистовостью в господа нашего.

А так как был поставлен государством на направление народного просвещения, то ворвался в это народное просвещение, размахивая над головой свистящим в воздухе боевым шипастым кадилом.

Будучи по совместительству попечителем Казанского учебного округа ( активно содействуя развитию Казанского университета – Лобачевского, например, заметил, возвысил и защищал пока мог), направил свой пылающий от святой воды взор на медицинский факультет университета.

На медицинском факультете резали в образовательных целях трупы. Это отдельный и очень интересный вопрос, помогали ли вскрытия трупов развитию здравоохранения в моей стране. Но трупы вскрывали, резали, заготавливали впрок и целиком, и по частям.

А Магницкому это не очень нравилось. Как так?! Резать тело человека, если человек в телесности своей создан по образу и подобию господнему? Это сегодня тела христианские режут, а завтра топорами буду иконы кромсать в щепу ( что собственно и произошло позже, но в другой смысловой плоскости)!

И Магницкий издал приказ. “Об откaзе от мерзкого и богопротивного употребления человекa, создaнного по обрaзу и подобию творцa, нa aнaтомические препaрaты”. В университете стали объяснять как работать на мышцах страждущих, используя тряпки. М.Л. Магницкому этого показалось мало.

По его распоряжению университетские профессора “решили предaть земле весь aнaтомический кaбинет с подобaющей почестью; вследствие сего, зaкaзaны были гробы, в них поместили все препaрaты, сухие и в спирте, и после пaнихиды, в пaрaде, с процессией, понесли нa клaдбище”.

Препараты – это части трупов. Части трупов отпели в церкви, вынув из банок со спиртом, положили в гробы и понесли хоронить по христанскому обычаю в понимании просветителя Магницкого. Впереди гробов шли студенты в треуголках и шпагах. Кругом совершенная Казань. А тут треуголки, шпаги, профессора в орденах, священники, колокольный звон, певчие, свечи, молебствования.

Хоронили печени, руки, ноги, мозги, селезёнки, лёгкие и трицепсы.

Из Москвы на это мероприятие специально приехал профессор “врaчебного веществословия и врaчебной словесности” Вaсилий Михaйлович Котельницкий.

Он держал под узцы вороного жеребца Сократа, на котором Магницкий сидел верхом, принимая парадные похороны препаратов. Дождик пошёл. Стал сильнее. Ливень. Плюмажи намокли, обвисли. Но Котельницкий не выпустил узды Сократа. Так и проехали до самого кладбища: Магницкий верхом на Сократе, придерживаемом Котельницким, потом студенты, потом гробы, за гробами брела опустошённая профессура, поддерживая друг друга на скользском.

В центре империи стояла Кунсткамера, до которой Магницкий не добрался, потому как, “основав славянофильственное направление, был обвинён в растрате казённых сумм и отрешён от должности”.

Котельницкий стал деканом медфака Московского университета и учил Пирогова, принятого в университет по подложным бумагам и протекции.

Вспоминающие Пирогова времён обороны Севастополя указывают, что Пирогов иногда вспоминал своего декана. Привели к Пирогову в госпиталь у переправы с Южной стороны на Северную великана-солдата с околком в спине. Великан под нож ложиться не захотел и стал бить персонал. Тут в распахнутой шинели “под которой торчала красная фуфайка” доктор Пирогов бьёт солдата книгой по голове и прыгает на него, нашаривая рукой на спине великана осколок и “обхвативши Геркулеса крепко ногами в татарских шароварах”. Солдат бегает в шоке по помещению, Пирогов на нём, всё нашаривает рукой околок, а второй рукой бьёт “для отвлечения” солдата книгой по голове. Осколок вынул, солдата оттащили, книгу Пирогов бросил на стол со словами: “Нужная какая!” Заголовок книги был “О пользе слова в исцеляющих попытках для страждущих”. Автором полезной книги был декан Котельницкий.

Ещё раз спрошу про Кафку, Салтыкова-Щедрина и понимание России.

И,кстати по поводу живописи - мой спаниель на снегу такие картины пишет - ваш ложмякин отдыхает.
"Я понимаю, что для лица женского пола, интеллект не обязателен" - это типа,помолчи дура,когда мужчины разговаривают?
Ну а по поводу вашей писанины скажу словами классиков : "Кому и кобыла невеста".

Дальше без меня.

Вот только писанина не моя... Все Джон Шемякин написал

Почему все женщины радуются цветам? Абсолютно все! Не только больные и томные дамы, но и вполне себе здоровенные девахи-рубщицы мяса тоже радуются цветам, улыбаются, собирая под косынку кровавыми пальцами локоны цвета кремлёвского паркета.

Ответ известен. И как всегда бывает в сложных случаях, ответ коренится в эпохе раннего палеолита. Вот зима, люди раннего палеолита жмутся у костра, прикидывая кого бы сожрать из сидящих рядом. Потому что зима! Всем понятно, что жрать надо кого-то из женщин.

Мужика жрать трудно, он здоровый. И в целом, нужный пока ещё для племени. А женщин можно было жрать почти безнаказанно.

Новых найти была возможность, женщин всегда было больше, даже в раннем палеолита, женщины тогда не читали женских журналов, то есть были доверчивей как-то, смотрели на жизнь глазами оленёнка, а на снайпера Зигнатуллина.

И вот вы, допустим, палеолитическая женщина, к которой приковано внимание всех обитателей пещеры.

И вас раздирает буря чувств! С одной стороны, это очень приятно, что все на тебя смотрят, и даже вон тот, неприятный, в углу, тоже смотрит мужским оценивающим взглядом.

С другой стороны, вы же не полная дура, вы же понимаете, что внимание – это не только приятно, но и очень ответственно.

Что вас, возможно, прямо сейчас будут шумно догонять и безобразно есть. А вы только снегом обтёрлись, только пригладили тремя ствшимися пальцами брови, вам жить охота, вы ещё очень молоды.

И дьявольски, просто дьявольски красивы! И вот выходите вы, вроде как в задумчивости девичьей, из пещеры, чтобы нестись скачками по сугробам прочь от семьи. А тут, батюшки, цветочек пробился через снег! Это значит, что весна наступила! Жрать в этом разе не будут! И вот вы кричите, радуетесь, нюхаете подснежник, подмышки, снова подснежник. И в глазах у вас расплескалась беспредельная синь неба.

Возвращаетесь счастливая, с собранными в кулак цветками и понимаете, что жизнь удалась, в принципе. Что хрен вам всем, а не обед из трёх мясных блюд!

Друзья!!! Тяжело читать !??? В конце текста будет ссылка, можно посмотреть

Я сижу сейчас на балконе домика на атлантическом островке. И с понятным многим паническим ощущением ожидаю выхода в эфир канала НТВ выпуска «Школы злословия» с моим совершенно нескромным участием.
По идее, мой позор будет обнародован в это воскресенье. Сказать в эфире я успел, по счастью, немного. Надеюсь, что кто-то из зрителей уцелеет если не духовно, то хоть физически. Успеет прошептать номера счетов и ключи к шифрам заинтересованно прибежавшим соседям.

У любого здравомыслящего человека, пусть даже и настроенного ко мне с благожелательным любопытством посетителя сытого зоопарка, обязательно возникнут вопросы: «Зачем?! Что это за эфир такой?! Что хотел сказать этот странный гость программы?»

И эти справедливые вопросы требуют хоть какого-то ответа. Некоторым зрителям повезет, и они потеряют сознание накануне выхода передачи, проведя ночь эфира в блаженном беспамятстве в окружении врачей и трезвых домочадцев. Но мир скуп на такие щедрости. Некоторым всё же придется просмотреть передачу “Школа злословия” с мои участием, разбить по окончанию показа телевизор и кричать в распахнутое окно слова беспомощного гнева. Написать личное и доброе письмо каждому пострадавшему я не могу – не все адреса мне пока известны. Поэтому попробую объясниться здесь.

Когда мне было немного лет, когда я донимал окружающих меня воспитателей огромным количеством несусветных запросов и вопросов, отвечающий за моё мужское взросление дядя Валерий рассказал мне о парадоксе Томаса Гоббса. Отчего он так со мной поступил? Ответ не так сложен, как кажется. Надо было парализовать мою беспокойную и требовательную натуру хоть каким-то способом на хоть какое-то время. Дядя мой тогда ухаживал за моей очередной тётей, ему время было дорого. Сочи, а тут я. Это сочетание не для слабых духом.

Дядя в ту пору готовился к сдаче кандидатского минимума по философии и был моложе меня нынешнего на семь лет.Т.е. жизнь уже знал, но в чудо ещё верил. Поэтому картина такая сложилась: Сочи, солнце, чурчхела липнет к зубам, вкусная чурчхельная ниточка, Гоббс, дядя, я с разинутым ртом, паруса на глади моря, обжигающая пальцы галька.

Я говорю, получилось чудо-то у дяди.

Я напомню всем желающим суть этого известного всем парадокса.

Корабль, на котором Тезей вернулся с Крита в Афины, был поставлен своим хозяином, ставшим царём, в сухой док. Для вечного сохранения памяти о Лабиринте, Кноссе, Минотавре, Ариадне и, вполне возможно, об Эгее, так вовремя сбросившимся со скалы. Чёрные паруса, должно быть, свернули и положили рядышком, в теньке.

Получился такой корабль-закладка на память в довольно бодрой жизни хозяина.

Корабль постепенно рассыхался, что-то от корабля отваливалось, что-то начинало шататься, скрипеть и опасно болтаться. Время безжалостнее к кораблям, чем к людям.

За кораблём следили. Отвалившееся, зашатавшееся и накренившееся заменяли, но новое, но точно такое же по назначению, пахнущее свежестью, смолой и стружкой из-под умелого рубанка. Всё просоленное и источенное прочь, всё новое и свежее – сюда!

Оторвавшееся, потрескавшееся и казавшееся негодным, не выбрасывали, не сжигали, не бросали догнивать на берегу Эгейского моря. А бережно собирали в отельную кучу, смазывали, переворачивали, если будет позволено так сказать, лечили.

Когда знаменитый корабль Тезея, стоящий в доке, наконец, был постепенно заменён фактически полностью заботливо изготовляемыми деталями, оказалось, что из кучи дерева и бронзы, из того, что было когда-то кораблём, вернувшимся с Крита с новым царём, можно собрать ещё корабль. Его и собрали. И даже спустили на воду.

И оказалось, что в доке стоит корабль Тезея, и в море качается корабль Тезея. Какой же из кораблей был самым-самым тезеевским? Для ожесточения парадокса Гоббса, замечу, что царь Тезей считал своим именно обновлённый корабль, стоящий в доке, хотя каждому из нас кажется, вероятно, что настоящий-настоящий корабль Тезея качается по-стариковски осторожно в волнах Эгейского моря.

Для каждой из позиций в споре, какой корабль по-настоящему, самый-самый тезеевский, можно написать десяток томов аргументов. Я, например, до конца так и не определился. Хотя Гоббс своим парадоксом стоял на стороне Тезея, я с Гоббсом то соглашаюсь, а то вдруг нет.

Именно с мыслями о корабле Тезея я приехал в Москву, довольно самонадеянно и тщеславно согласившись на любезное приглашение Татьяны Никитичны и Авдотьи Андреевны. Именно, с двумя стоящими перед глазами кораблями, я решился говорить о феномене старца Фёдора Кузьмича и императора Александра I. И хотя с даты съёмок передачи прошло некоторое время, продолжаю этот разговор, то внутри себя, то терзая своих терпеливых домочадцев, то вынося его на публику, как сейчас.

Мне хотелось говорить об императоре и старце по нескольким причинам. Первая из которых заключается в том, что именно в комплексе мифа, превращающего Александра Павловича в проповедника Фёдора Кузьмича, заключён как в музыкальной шкатулке тонкий механизм взаимодействия негосударственной, вольноопределяющейся русской элиты и определяющегося не столь вольно русского народа.

Я нисколько не сомневаюсь, что император и старец – два разных человека. Как нисколько не сомневаюсь, что сила сжатия, комкающая и лепящая друг к другу Александра Павловича и Фёдора Кузьмича, нуждается и в определении, и в понимании.

Тема старец и царь сейчас как никогда неактуальна, но как актуальна сейчас тема преображения и ухода. И как актуальна сейчас тема добровольного оставления власти. Актуальна, прежде всего, потому что после жутковатого актёрствования Ивана Грозного с его псевдоотречением и уходом в Александровскую слободу, в России, при любых режимах, любых раскладах, на любых поворотах, от верховной власти добровольно отказался только один человек, нелюбовь народа к которому долгое время была чуть не единственной объединяющей темой не только разговоров, но и общественного сожительства моих сограждан.

Можно ли добровольно уйти и остаться равно уважаемым и любимым Россией? Поиск ответа на этот вопрос служит второй причиной выбора темы.

Третья причина. Мне, как постоянно трансформирующемуся и внешне, и отчасти внутренне человеку, безумно интересно наблюдать процессы трансформации других личностей. А царь Александр и старец Фёдор в этой области могут дать фору миллионам бабочек.

https://www.youtube.com/watch?v=bcpyk8u0rGY
пр.след.

Существует метод Морелли. Метод этот относится к атрибуции старинных картин. Метод был сформулирован в середине 70-х годов 19 века Джованни Морелли, скрывавшемся за личиной русского критика Лермольева.
1. Музеи, по мнению Морелли, переполнены картинами с неверной атрибуцией. Многие картины не имеют подписи художника, переписаны несколько раз разными людьми, плохо сохранились. Их трудно атрибутировать. И поэтому приписывают их тому или иному автору, в целом, по впечатлению. “По мнению”, как говорили недавно чисто недобрые люди из мира вольной борьбы.
2. Атрибуция происходила по наиболее ярким и впечатляющим особенностям картины.Видим улыбку – это Леонардо, глаза, устремлённые к сероватому небу – Перуджино и т,п.
3. Морелли предложил метод атрибуции по второстепенным деталям, которые наимее затронуты влиянием той или иной школы. В форме уха, носа, ногтей и т.п. Морелли видел основополагающий признак категорической арибуции. В работе Морелли были зарегистрированы формы ушей, специфичные для Ботичелли, для Козимо Туры и пр. Там, где нет схематизма школы коренится личность автора. Естественно, что определять общее в многобразии носов и пальцев мировой худкультуры можно только через таблицы и схемы. Как не менее естественно, что на метод Морелли накинулись все художественные критики, привыкшие оперериовать чувствованием, духом, атмосферой и стилем.

Как всегда бывает, люди искусства совсем не поняли ничего в предложенном. И сразу увидели в методе Джованни Морелли покушение на святыню – эстетическую оценку. Хотя сам автор предлагал исключительно технологический метод определения авторства и подлинности. И, понятное дело, первыми, кто принял на вооружение метод Морелли были авторы подделок. И Фрейд.

В “Микеланджеловском Моисее” Фрейд в начале второго раздела пишет об Иване Лермольеве: “…он отказался от толкования общего впечатления и анализа крупных деталей картины и направил внимание на изучение характерных подчинённых деталей, на такие частные вещи, как, например, ногти руки, мочки ушей, нимб вокруг головы и другие малозначительные детали, которыми, как правило пренебрегают при копировании картины, но которые у каждого художника наделены значительным своеобразием…Я полагаю, что его метод находится в тесном родстве с техникой медицинского психоанализа”.

Мне в методе Морелли нравится не его близость к медицинскому психоанализу ( Фрейд близость эту находил и у метода Шерлока Холмса, вероятно, сказывается общее медицинское прошлое Морелли, Дойла и Фрейда). Мне нравится в методе Морелли выдвижение на передний план всякого второсортного ряда подробностей и подсобностей для постижения темы фактического созидания. Кроме того, от метода Морелли, слава тебе господи, невозможно дождаться определения типа “трагедия разрешённого волшебства Босха” или “сочность итальянских красок”, настоящей мозголаскательной услады многочисленных дядей с шарфиками.

Я долго думал, вот отчего я предметом своих псевдо-научных поисков выбирал всякий сор, всякую мелочь, какие-то несусветные маргиналии? А мне просто нравится, когда выброшенная в лопухи палка с гвоздями становится в моих опытных руках ключом к познанию жгучей соседской тайны. Вот палка, вот сосед, вот я. Три предмета ( два из которых не совсем одушевленные), мало связанных между собой в конкретный час. Но соедини нас и откроются бездны познания. И это всё без эстетических инструментариев, без вздохов у полотна, а как-то более правдиво, насыщенно что ли…

Вот мой друг Казаков – он из другого теста. Он ходит в интересное для себя как в забой. У него график, смена, смета, доска почёта и отдых в гарантированные государством дни. Он свой материал рубит. А я свой материал выслеживаю по следам слюны и копыт. Поэтому наши дискуссии с Казаковым похожи на диалоги Ильи Муромца и Радиона Раскольникова. Со стороны смотрятся несколько болезненно.

https://youtu.be/PaK1jFg8JBE

Или даже так:

https://youtu.be/Zv4OR_cuD08

Как нам прекрасно известно, кроль Франции Людовик XIII страдал от жены, родственников, Австрии, Англии и Голландии. Брат его по имени Гастон грабил людей на Новом мосту. Самого короля преследовали эпилиптиформные припадки, хронический энтерит и кожный туберкулёз. Людовик заикался, писал детским почерком, был хил, тщедушен, ревнив, замкнут, подозрителен, завистлив. Одевался чуть ли не d рваньё. Практически не умел читать.
Его терзали непорядки в стране. Людовик любил скучать. При этом всём он:
1. Любил брить других опасной бритвой и однажды побрил собственоручно всех попавшихся ему офицеров гвардии, оставивив им на подбородке “лишь малюсенькие клочки волос”, которые вынужденно стали модными.

2. Играл в теннис.

3. Выучился у борейтоора Плювинеля верховой езде и ставил некоторые рекорды.

4. Мог проходить в день до 28 км.

5. Прославвился в качестве охотника. Самостоятельно обшаривал норы, ставил силки, бросался с кинжалом на оленей и волков.

6. В В 23 года научился плавать.

7. Занимался кулинарией.

8. Мог самостоятельно управлять каретой о шести лошадях. В 1635 году этот умение спасло ему жизнь, когда в карету, на козлах которой он сидел ударила молния, так что сгорел только отдыхавший в карете королевский кучер.

9. Был орнитологом и знатоком экзотических птиц.

10. Дрессировал обезьян.

11. Мог шить своим любимцам-обезьянам одежду в соответствии с сезоном года и направлениями в моде.

12. Считался лучшим во Франции (после Франсуа Поммероля) знатоком оружия.

13. Чинил и собирал все возможные механизмы.

14. Ковал в кузнице.

15. Пёк хлеб.

16. Отливал маленькие пушечки.

17. Работал на токарном станке.

18. Чеканил монеты.

19. Плёл корзины.

20. Мастерил сети.

21. Прибивал в Лувре ковры собственноручно изготовленными гвоздиками.

22. Огородничал. Собирал первые урожаи зелёного горошка, которые продавал.

23. В случае поломки экипажа в дороге, Людовик вооружался топором, “брал в руки нужный инструмент и делал всё, что нужно для ремонта. Рубил дерево, распиливал его должным образом, менял колесо, дышло, ось”.

24. Устанавливал и стеклил оконные рамы в Лувре.

25. Заготавливал мясо.

26. Мастерил петарды.

27. Варил варенье.

28. Был мастером по составлению ароматов.

29. Играл на лютне.

30.Был рисовальщиком, гравёром и живописцем.

31.Слыл хорошим композитором.

32. Ставил балеты.

33. Танцевал. Как героические партии – в “Любви Рено и Армиды”, например, исполнил партию демона огня, в “Четырёх частях света”, в “Балете ради смеха” исполнял партии комические. Танцевал грабителей, авантюристов, испанцев, продавцов зелени.

34. В 1633 году поставил первое модное дефиле, в котором участники двигались под музыку, “соответствующую одежде”.

35. Самое известное произведение Людовика – “Мерлезонский балет”. Мызыка, сюжет, костюмы, постановка танцев – все было его. Танцевал он в этом балете всего дважды. Первый раз исполнил женскую роль торговки приманками. Второй раз станцевал фермера.

36.Всем своим любовницам (двум чередующимся между собой – Де Отфор и де Лафайетт) писал стихи.

Слыл занудой и посредственностью. после смерти стал объектом разных идиотств и кривляний, часть из которых мы могли счастье наблюдать. История – она баба справедливая, лишний раз убеждаюсь. А ещё убеждаюсь в том, что понятие заурядности человечество успело скорректировать до устраивающих менеджеров пределов.

С точки зрения политики Россия вступила в войну в странном для себя положении “привлечённой звезды”. Вытряхнули из мешка на корпоративе.
Убийство эрц-герцога Фердинанда не могло служить поводом для начала войны, поводом для начала войны на Востоке Европы было шоу, устроенное всеми сторонами: Австро-Венгрией, Германией, Сербией и Россией.

Наследника австро-венгерского престола убили на территории Австро-Венгрии, убийцами были боснийцы – подданные Австро-Венгрии, и “сербский след” был обнаружен значительно позднее начала самой войны. Т.е. убили автрийского наследника на его наследуемой территории, его же потенциальные подданные.

Вслед за убийствои Фердинанда начался спектакль. Европа жила тогда традициями предварительных объявлений войн, причём требовалось подробно объяснить не только коварные замыслы врага, но и подчеркнуть все свои действия по предотвращению войны, определить в самом благородном свете свои цели и методы. Очень это было всё хлопотно.

Вдобавок ко всему, все участницы будущей войны не хотели её в 1914, а хотели в 1915. Не всё в порядке было в союзнических лагерях, что у Антанты, что в Тройственном союзе. В каждом лагере был потенциальный предатель, который мог соскочить в любой момент, а то и переметнуться на другую сторону. Наконец, нужно было время для вербовки малозначительных в мирное время, но важных в военное время “второстепенных участников”. И наконец, самый главный вопрос – вопрос о многомиллионной мобилизации армий требовал значительного времени. А тут лето в зениет. пока то, пока сё… А там очень-зима. Не хорошее время для войны.

Июльский кризис начался не в Сараево, а в Вене.Убийство Фердинанда расстроило далеко не всех, венгров оно просто обрадовало, но общая атмосфера в Австрии была далека от благостной. На арену вышла армия.

С 1815 года мир был естетсвенным каркасом европейской жизни, с 1815 года не было ни одной европейской войны с участием всех крупных европейских государств. С 1871 года ни одна европейская армия не открывала огонь по другой европейской армии. Конечно, мы не учитываем балканские страны с их полуевропейским положением.

Война для европейца к 1914 году была делом историческим, почти несерьёзным, немного романтичным и даже красивым. Служба в призывной армии была процессом инициации, в США и Англии призывной армии вообще не существовало. Для офицеров армия была местом работы, при отсутствии врага работа была невесёлой, рутинной и не особо перспективной в карьерном росте и денежном плане. В основном, армии использовались на колониальных перефериях, в войнах в которых риски были скорее медицинского харктера, нежели военного. В американо-испанскую войну 1898 года из 274 000 американских солдат 379 человек было убито, 1 600 ранено и 5 000 погибло от тропических болезней. Франция теряла в среднем по 8 офицеров в год в своих колониальных операциях ( не счиатая Тонкина, где было потеряна половина из 300 офицеров, погибших в период с 1871 тпо 1903 гг. Наиболее серьёзные потери понесла Британия в англо-бурскую войну – отправивив в Южную Африку 450 000 человек за три года англичане потеряли 29 000 убитыми и 16 000 померших от болезней.

При всём этом труд солдата и офицера был более безопасен, чем труд торгового моряка или шахтёра, или рабочего сталилетейного завода. За три года, предшествующих войне, в Англии каждый год погибало примерно 1 430 шахтёров,а 165 000 получали увечья разной степени тяжести. Это 10 процентов рабочей силы горнорудной промышлености империи.

Жизнь солдата и офицера европейской армии была спокойна и несколько скучна. А тут такое! Убили наследника! Это же очень перспективно для армии!

Говоря в целом, убийство Фердинанда не тянуло на повод лля мировой войны никак.

Убийство осложнило дипломатические отношения, но эти осложнения не делали войну автоматически неизбежной в 1914 году. Противоречия Германии и Франции за Эльзас и Лотарингию ( а эти области стоили полномасшабной войны) абсолютно не волновали не только союзников Франции ( Англию и Росссию), но были совершенно безразличны для Австрии. Борьба Австрии и России за влияние на Балканах не тревожили политиков Германии, не говоря уже про Альбион. У Франции не было вообще претензий к Австрии, а у России претензии к Германии носили совершенно экономический и регулируемый характер.

То, что война будет и будет мировой решила, возможно того и не желая Англия.

Когда накунуне 1914 года ( в период с 1903 по 1907) Британия решилась присоединиться с оговорками к антигерманскому пакту, это решительно радостно взбудоражила и Францию, и Россию. Одна из причин подъёма антигерманской риторики в Париже и Санкт-Петербурге – это то, что одна только Британия к 1914 году обеспечивала 44 процента мировых капиталовложения. А Франция, Германия, США, Бельгия, Голландия, Швейцария и пр., натужась, выдавали сообща оставшиеся 55 процентов мировых капвложений. От 50 до 25 процентов экспорта всех стран Латинской Америки, Азии и Африки поступали в одну Великобританию, на все страны Европы (вместе взятые) приходилось 30 процентов. Операции на биржах Сити только за счёт стоимости торговых и финансовых услуг давали 142 млн.фунтов стерлингов в год, что покрывало торговый дефицит Британии практически полностью. Фунт был мировой валютой. И некоторый упадок британской промышленности ( в сранении с темпами Германии и США), внимание, только усиливал финансовые позиции и общее благосостояние Британии. Механизм был простой: бешенно развивающие свои промышленности станы покупали всё больше и больше профилирующих товаров в странах колониального и полуколониального типа (подконтрольных, по большей части, Британской империи), транспортировка этих товаров из колониальной сферы к центрам производства осуществляляся по большей части британским торговым флотом, который на 12 процентов превосходил тоннаж флотов всех европейских стран, при подавляющем господстве на океанских просторах флота Его Величества. Флотские риски страховались на 78 процентов в Лондоне. Интенсивное потребление ресурсов из сторан-доноров увеличивало “зависимость” быстро растущих экономик, германской, в первую очередь, от “зависимого мира”, зависимого от Британии. А Британия в одиночку ( я это подчеркну) восстанавливала мировой торговый баланс через увеличение импорта из стран-соперников в свои “зависимые миры”, т.е. де факто к себе импортируя, при этом избегая тарифных осложнений и наживаясь на фрахте.

Колебательное согласие Великобритании громить Германию – вот это был самый главный повод для начала мировой войны (которую привычно называют Первой мировой, с чем я соглашусь вряд ли).

Образ пожилой женщины с гвоздодёром пока не входит в широкий круг моих эротических мечтаний. Но тут недавно вспомнил про “12 стульев”. Я вообще странно всегда читал, с каким-то очевидным нездоровьем. К примеру, “Два капитана”. Ну, с главными героями всё понятно. А вот с капитаном Татариновым ясно мне было не всё. По идее воспитательной, я же должен был презрительно относиться к брату его – погубителю. А у меня всё выходило, что сам капитан – ещё тот негодяй тупорылый. Ведёшь во льды корабль, людей с собой ведёшь, а позволяешь себя обмануть как портовая идиотка. Собаки не те, продовольствие не то, а сам, капитан, где ты? У тебя же ответственность, энтузиаст, на тебе людские жизни висят. А ты, человек, вроде, неглупый, устраиваешь коллективное самоубийство, доверившись обманщикам. И ведь не гимназист, не Буратино. Странный дядечка, с жертвенинкой такой. Мне такие никогда не нравились. Хочешь верить всем и ползать во льдах – вот тебе лыжи, но снарядить на чужие деньги корабль (который, конечно, тоже не тот, который надо), набрать тухлятины, собак каких-то некондиционных и за Полярный круг – это, капитан, перебор. Да ещё и ищи его потом, заиндевевшего мёртвого идиота, приведшего на смерть толпу людей из-за непрофессионального энтузиаста. Если я вот возьму да в горы поведу, а там всех заморожу, да провороню – меня, вряд ли назовут героем. Хотя, чем я не капитан Татаринов?
Так вот про ” 12 стульев”. Как тёща Ипполита Матвеевича смогла зашить сокровища в стул? Понятно, что она должна была осторожно и мастеровито вынимать гвоздики из обшивки, попробуйте сами, на досуге, вколотите гвоздик в табурет и попробуйте его вытянуть обратно, чтобы на табурете не осталось следов? А тут полукресло, лакированное, должно быть. Тут же без царапин не обойтись! И ведь не краснодеревщик орудовала, а дама из общества. Я бы на месте Остапа Бендера осматривал бы стулья тщательно и с лупой, без беготни – где следы – вот он, заветный! Кстати, правила аукциона позволяли осматривать лоты заблаговременно.
Но это всё досужие мелочи, призванные подчеркнуть мой природный практицизм. Я вот, собственно, о самом мастере Гамбсе задумался.
Я знаю огромное количество представителей семейства Гамбсов. Первый Гамбс, по имени Генрих Даниэль, приехал из родного Дурлах-Бадена в Петербург в начале 1790-х годов и основал на пару с австрийским купцом И. Оттом мастерскую по изготовлению мебели у Калинкина моста ( в этих же местах будет орудовать призрак Акакия Акакиевича Башмачкина), а чуть позже на Невском проспекте откроет магазин. В 1795 году Гамбс переведёт торговлю мебелью на Большую Морскую ( теперь там дом № 18). Там Гамбс откроет чуть ли не первый (ую) шоу-рум. Будет на Большой Морской постоянная выставка модных образцов мебели для заказа и изготовления. В 1828 году Генрих Даниэль Гамбс станет купцом второй гильдии. Уже без компаньона. Дело расширялось, от компаньона пришлось как-то избавиться. Потому как 1 января 1807 года вышел манифест “О даровании купечеству новых выгод, отличиях, преимуществах и новых способах к распространению т усилению торговых предприятий”. По этому манифесту в России было введено два типа купеческих товариществ (торговых домов), которые должны были действовать или как “полное товарищество” или как “товарищество на вере”. По первому варианту компаньоны действовали с солидарной ответственностью и отвечали по этой ответственности всем своим имуществом. Следовательно, участник одного торгового дома не мог быть участником другого торгового дома. А вот в товариществах на вере компаньоны отвечали только своими вкладами в общее дело. Но Гамбс, скорее всего, на все эти товарищества не согласился. В первой четверти 19 века купечество (как российское, так и иностранное, работающее в России), предпочитало создавать семейные компании. Это избавляло от ненужного бумажного оформления и экономило налоги. По законодательству купцы-родственники могли торговать общим капиталом. Иными словами, основной купеческий бизнес был неформальным таким, в серой зоне. Пришлось даже в 1827 году законом от 21 декабря дополнить 43 параграф гильдейского положения о семейном капитале, разъяснить, что родственники это муж, жена, сыновья, племянники, незамужние сестры, внуки и правнуки. Собственно 43 параграфом гильдейского положения и объясняется драма многих купеческих сестёр, которым, конечно, хотелось замуж, но братья не пускали, чтобы ещё одно коммерческое свидетельство не открывать.
Став купцом второй гильдии, Гамбс обязан был стать “вечным российским подданным”. Т.к. членом гильдии иностранец мог стать, только присягнув российской короне. Исключения делались для тех упрямых иностранцев, которые присягать не хотели, но могли производить машины, химические препараты и красильные вещества. А Гамбс был мебельщиком – ему одна дорога – в русские подданные. Умер Гамбс-старший в 1831 году и ему наследовала его вдова Шарлота (да, без второго “т”) Гамбс, передавшая фирму в 1843 году сыновьям Петру, Аристу, Александру и Густаву. Вот сыновья уже числились поставщикам императорского двора. Главой фирмы стал купец уже 1 гильдии Петр Гамбс, потомственный почётный гражданин ( его пороть было теперь нельзя). Пётр Гамбс и его жена Эмилия Францевна имели сыновей Генриха Эраста ( один человек), Петра Александра (это второй сын), Эрнеста Александра (третий любимец) и двух дочерей, которые тоже имели красивые имена.

Как мы помним табличка, извлечённая из шкатулки в “скрябинском” стуле гласила:

“Мастер Гамбс этим полукреслом начинает новую партию мебели. 1865. Санкт-Петербург”.

Мне вот стало интересно, а как его звали этого самого Гамбса-то?

Из сыновей Гамбса-основателя вычёркиваем Александра ( он умер в 1862 году)
Вычёркиваем, к сожалению, Ариста (годы его жизни вообще неизвестны)

Остаются Пётр и Густав. Первый умрёт в 1871 году, второй- в 1875 году.

У Петра тоже были сыновья, но Генрих-Эраст занимался исключительно экспортной торговлей через порт Санкт-Петербурга поташем, привлекая к делу своих братьев. Поташ из Санкт-Петербурга вывозили в 60-е годы 19 века сплошь иностранцы. Конкуренция между ними была серьёзная. В 1860 году из 14 365 бочек поташа иностранные торговые компании вывезли 14 250, т.е. 99, 2 процента. Генрих Гамбс в 1860 году на общем поташном фоне выглядел скромно. Вывез 198 бочек, в сравнении с фирмой Симонсена ( 3 513 бочек), Витта ( 2 302 бочки) – это почти несерьёзно. Но уже к началу 70-х годов 19 века Гамбсы на поташе всё же поднялись до 1810 бочек в год. Это был отличный показатель. Без помощи братьев мелкую закупочную деятельность (скупку на местах) поташа не наладишь!

Так Пётр или Густав? Кто смастерил гарнитур?! Загадка. Один жил на Малой Морской улице ( теперь дом №6). Второй – на улице Гороховой, в доме с нумерацией 1.

Ставлю на Густава. Но где-то мерещится и загадочный Арист, где-то он теряется в пакгаузах Николаевского вокзала.

Иду по следу.

Русско-германские экономические противоречия накануне первой мировой.
Трудно писать об этом, но русско-германские экономические противоречия накануне первой мировой войны были, как бы сказать, странноватыми.

Понятно, что Германия с конца 19 века активно вторгается в международную торговлю, обеспечив себе практически неисчерапемые железно-рудные и уголньные запасы Эльзаса и Лотарингии, стартовый капитал в пять миллиардов франкоф контрибуции и высочайший уровень культуры производства. Как и полагается стране “форсированного” развития Германия сделала ставку на создании и развитии базовых отраслей -тяжёлой (очасти это значит и военной) промышленности. Высокие технологии, энерговооруженность, металлургия, машиностроение, железнодорожное строительство, угледобыча, химия и .т.п. выводит страну на передовые позиции.
К 1910 году удельный вес промышленности в Германии составил 37, 9 процентов национального хозяйственного потенциала, 35 процентов составлял удельный вес сельского хозяйства интенсивного типа. С 1870 по 1913 гг. суммарный объём промышленной продукции Германии вырос на 471 (четыреста семьдесят один) процент. В Англии этот показатель составил 27 процентов, во Фарнции – 203 процента.

Вершина, достигнутая кайзеровской Германией, – это первое место в Европе и второе место в мире по объёму промышленного производства. Германская империя давала мировой объём промышленного производства в размере 16, 5 процентов.

Сельское хозяйство рейха обеспечило рост урожайности ржи с 1870 по 1913 гг в 2 с половиной раза. Только в Восточной Пруссии посевные площади олько зерновых расширились на 36 процентов.

Кенигсберг вытеснил с рынка первозок на Балтике западные порты России, в первую очередь, Либаву.

Вывоз германского капитала в страны, в которых был заинтресован германский капитал увеличился за 13 лет ( с 1900 по 1913 гг.) с 12, 5 до 44 млрд. марок.

Есть мнение, что Росия бешенно зависела от французского и бельгийского капиталов, от займов и т.п. Не отрицая ничего, отмечаю, что 20 процентов инвестиций в русское народное хозяйство ( т.е. капиталы, вложенные в производящие отрасли России) были германские.

К началу 20 века Германия имела 12, 6 процентов мирового товарооборота. На долю российской империи приходилось 4, 2 процента мирового экспорта и 3, 5 мирового импорта.

Рынок России был одним из самых важнейших потребителем германского промышленного оборудования. Россия переживал тогда индустриализацию, германская промышленность обеспечивала ускорение этой индустриализации.

Вот на этом некая идиллия заканчивается. Дальше начинается хардкор как он есть.

Как мы все прекрасно знаем, одной из самых удачных финансовых операций Российского государства была отмена крепостного права в 1861 году.
Не затратив ни рубля, российское правительство получило 700 миллионов рублей чистого финансового выигрыша. Странно, что люди, обожающие свободу во всех её проявлениях, не используют лозунг о том, что освобождение – это государственная выгода. Странно, что люди,свободу во всех её проявлениях не обожающие, не используют лозунг, что свобода – это затратно и невыгодно.

Вооружимся, наконец, счётами.

19 февраля 1861 года началось освобождение частновладельческих крестьян. Великая реформа. В ходе этой реформы правительство выплатило помещикам стоимость переданной освобождённым крестьянам земли. Оценили эту переданную крестьянам землю в 1 миллиард 218 миллионов рублей. Потом чиновники (которые сами в значительной части не из помещиков происходили) вычли из этой, в целом, огроменной суммы задолженность помещиков государственным кредитным учреждениям. Так заминусовали 316 миллионов рублей. И помещики должны были получить “на руки” за землю, переданную крестьянам – 902 миллиона. Тоже неплохо и несколько даже радостно. Но государственные люди подумали и решили, что помещики столько “живых денег” не осилят – это вредно столько наличности на руках держать человеку непривычному. Поэтому урезанная до 902 миллионов рублей сумма выдавалась помещикам не деньгами. А спеуиальными ценными бумагами ( 5 %-ми выкупными свидетельствами). И естественно, что бумаги, выброшенные правительством в оборот, а помещиками – на рынок, оценивались первоначально ниже номинальной стоимости, примерно процентов на 20-ть ниже.

Внук, сын помещиков, сам помещик, брат первого в России изготовителя бормотухи “ярославской фабрикации”, которой спаивают несчастного Карандышева в “Бесприданице”, великий поэт Н.А. Некрасов, когда писал вот это:
Повалась цепь великая,
Повалась -расскочилася:
Одним концом по барину,
Другим по мужику!

он ведь писал кровью сердца своего.

И его можно понять. Как ударила реформа по крестьянам – это, в принципе, понятно: русский крестьянин за вековое своё состояние привык к неволе, свободу ценил не очнь высоко, так как не очень понимал, что это такое, а вот землю, единственный источник существования для большинства селян, ценил очень. И деньги ценил. А вот барин, он что потерял? Представить себе это тоже просто: приходят к москвичу люди из мэрии и говорят, что квартиры на набережных, доставшиеся от дедушек с бабушками, и которые москвич сдаёт иногородним менеджерам, теперь будут частью уже и не его, что деньги он за это получит, но потом, наверное. А пока москвич получит на руки бумагу очень ценную, которую, если сможет, продаст по рыночной стоимости, которая, правда, ниже номинала, но не беда. И потом 5 процентов личнозависымых крестьян составляли обслуживающий персонал помещиков, это же целый сектор услуг самого разного свойства: от дизайна, транспорта и развлечений до финансового личного менеджмента. И теперь за весь спектр услуг надо платить, а то останешься только с Фирсом образца финала “Вишнёвого сада”, с таким дизайнером и шофёром не зашикуешь.

Получив на руки за часть своей земли ценные бумаги вместо денег, помещики пережили, как пишет князь Мещерский, историческую по интересу минуту. Большинство кинулось продавать свои выкупные ценные бумаги, теряя при продаже от 18 до 24 процентов номинальной стоимости. Тут я обращаю ваше внимание, что цену земли, из которой рассчитывалась номинальная стоимость выкупного свидетельства, назначал не сам хозяин, а справедливое государство, исходя из “статистики”. Видя такое дело, большинство поместного дворянства решило не дожидаться ничего хорошего, сделать экономическую ставку на земельный фонд, оставшийся в их распоряжении ( к концу 19 века помещики в России владели территорией размером с Францию), а ценные бумаги за землю, преданную крестьянству “вложить с умом”. В русской традиции это может означать что угодно. Я знаю огромное количество людей, которые в 90-е годы с умом вкладывали деньги в видеомагнитофон и шубу для жены, называли это вложением денег вполне серьёзно. Как вспоминает тот же князь Мещерский ” была блестящая эта эпоха выкупных свидетельств. В каждую семью, в каждый дом сваливались с неба крупные тысячные суммы…и вот эти-то выкупные продавались и превращались в капиталы, на которые одни бросились в заграничные поездки, а другие стали жить очень раскошно в Петербурге и в Москве… только меньшая часть тогда владельцев выкупных, ввиду низкой их цены, решилась выжидать повышения цен; большая же часть с изумительной лёгкостью бросилась их реализовывать…”

Правительство, конечно, некоторое время, например, раздувая известия о крестьянских беспорядках,, активно играло на понижение курса “выкупных 5%”,

Но не забывало правительство и об освобождённом крестьянстве. Общая сумма выкупных платежей, полученная правительством с бывших помещичьих крестьян с 1861 года по 1906 год оставила 1 миллиард 600 миллионов рублей. Как я уже писал вся эта чудесная сумма попала правительству в любящие руки при условии, что эти любящие руки не вложили копейки в проведение освобождения частновладельческого крестьянства. А ведь помимо выкупных денег с крестьян ( с крестьян решили брать деньгами живыми, решили, что, если крестьяне начнут выпускать свои ценные бумаги, то будет как-то не интересно), государство сохранило чрезвычайно серьёзное налогообложение села. В совокупности, с деревни правительство получало налоги, в три раза, превосходящие в совокупности налоги со всех отраслей промышленности. Только в 1901 году сумма прямых налогов с надельных крестьянских земель составила 284 миллиона да и 300 тыс. рублей в довесок.

Какие там евреи-кровососы?! Правительство и без них отлично справлялось с финансовым доением мужичка. Да и дворянское вымя правительство щупало тоже весьма дерзко.

Конечно, наделы у крестьян после освобождения оказались маленькие. На таких наделах товарное производство не наладишь. Поэтому крестьяне были вынуждены арендовать землю, оставшуюся в собственности у помещиков. Уже после всех этих столыпинских нововведений, в 1914 году 80 % всех посевов сельскохозяйственных культур принадлежали крестьнам, но посевы эти в подавляющей значительностью степени происходили на помещичьей земле, арендованной крестьянами у владельцев на условиях, которые министерство финансов империи жалостливо называлао “крайне тяжёлыми”. Такой вот аграрный вопрос встал перед крестьянством. Что ж нам делать, православные? Куда податься?

Очень многие любители “жизни за царя” указывают мне на рост валового сбора хлеба и рост хлебного экспорта. Вот,мол, смотри, как деревня при царе-батюшке заиграто жила! Аргумантация у таких людей серьёзная. К середине 90-х годов 19 века сбор хлеба вырос в сравнении с 70-ми годами 19 века на 44 % ( 2, 6 миллиардов пудов в сравнении с 1, 8 миллиарда пудов). С начала 1880 до конца 1890-х экспорт зерновых повысился в два с половиной раза и перешагнул планку в 500 миллионов пудов. К 1913 г. валовый сбор зерна вырос до 5 миллиардов пудов, а экспортзерна вылился в 650 миллионов пудов). Рекорд Россия поставила в 1910 году, вывезя 847 миллионов пудов хлеба за границу.

Что я могу ответить на это? Немногое.

1. Рост показателей обспечивался в значительной степени перемещением (колонизацией) зернового производства из России центральной на перефирию, где русской деревни в её классическом понимании не было. Крестьяне устремлялись сначала почти хаотически, потом уже почти централизовано на свободные земли, связанные с окружающим миром, с Россией центральной, с обычаями, укладом и ограничениями, торговыми ветками специальных железных дорог как частных, так и всё более и более казённых.

2. Естевенно прогресс в сельском хозяйстве был, чего тут скрывать. Но прогресс этот надо сравнивать. К началу 20 века среднегодовая урожайность ржи в крестьянских хозяйствах составляла 53 пуда с десятины, в Германии – 104 пуда с десятины. Урожайность пшеницы – 59 пудов с десятины для России и 126 пудов для Германии. Бельгия смотрела на это негласное соревнование,сидя на среднегодовой урожайности ржи в 142 пуда с десятины, а урожайность пшеницы в Бельгии была 153 пуда с десятины.

3. Что же происходило хлебушком под благодетельным имперским солнышком в России? Как его потребляли русские? Немного они его потребляли. В начала 20 века Россия могла себе позволить в год 22, 4 пуда хлеба на душу населения, Германия – 24 пуда, Дания – 50 пудов. И мы должны ещё учесть, что каждый второй-третий год в России был неурожайным и норма потребления падала до 16 пудов на душу. По экономическим показателям, по медицинским показателям (учитывая крестьянсий рацион) это был критический уровен. Чтобы не было тайны – тароватая, обильная Россия, румянощёкая красавица с косой толщиной в руку, славящая в песнях своих веикую Российскую империю находилась на одном из последних мест в Европе по уровню потребления простого хлеба. Мы гордо опережали лишь Румынию и ещё несколько
стран предрумынского состояния. При полусытости своей, при своём полуголоде Россия экспортировала 11, 6 % хлебного сбора в 80-е годы 19 века, США при высокой норме потребления населением вывозила 8 %. Посланник США в России Смит в 1891 году писал, что Россия искусственно стимулирует у себя экспорт, уступая многим странам в производстве зерна. В этом Смит видел секрет пребывания России в состоянии “почти хронического голода”.

4. Радетели империи! Россия вывозила свой хлеб не из-за благоденствия своего, не из-за высокого уровня сельскохозяйственного производства, а из-за экономической слабости крестьянских хозяйств. Крестьяне были вынуждены продавать свой урожай без стратегического остатка, без понимания коньюктуры рынка, продавать вслепую, второпях, неграмотно армии “хлебных жуков”, нацеленных на скорейшее получение прибыли без долговременных вложений в сельское хозяйство. Этими “хлебными жуками” были не только какие-то там аферисты, не только хлебные миллионеры, опухшие от безнаказанности, но и, внимание, такие учреждения, которым вобще не очень свойственно заниматься подобными вещами. Основными игроками на рынке выкручивания слабых крестьянских рук были банки. Прямая деятельность иностраннных банков в России по российскому законодательству была запрещена. Поэтому на русской деревне грелись свои же. Русско-Азиатский, Азовско-Донской, Петербургский международный, Русский для внешней торговли банк, Русский торгово-промышленный банк. Не оставался в стороне и сам Государственный банк Российской империи, который выступал ещё как и самый сильный комммерческий имперский банк. Когда банки занимаются хлебной спекуляцией, банки не заинтересованы в создании крупных капиталистических аграрных хозяйств, для спекуляций банкам нужна была Россия в аграрном смысле полуоформившаяся, которой можно платить не столько, сколько можно или нужно, а сколько хочется. Как на дискотеке в ночном клубе “Огонёк”. В Европе банки хлебным бизнесом не промышляли. Исключение, выгодно оттеняющее деятельность российского банковского капитала, – это Колониальный Банк Великобритании, деятельность которого в колониях была аналогичной деятельности российских банков в России. И конечно, активно играли на рынке скупки продовльствия банки Индии и некоторых латиномамериканских стран.

А поиграть банкам России было с чем. С одной стороны, нищая, вынужденная продавать хоть как-то своё зерно деревня, с другой стороны суммарный основной капитал коммерческих банков в России увеличивался с 236 млн. рублей до 561 млн. рублей только за три года ( с 1910 по 1913 гг). Естественно, что операции на хлебном рынке были не основным занятием банков, но раз есть такая возможность, что ж не вложиться-то, не посбивать цены на внутреннем рынке, расталкивая прочих?

А крестьянин что? Он свободный! Хочет прыгает на своём клочке земли, хочет берёт замлю в аренду у барина из Парижа (платит деньгами или “отработкой”), хочет бредёт в степи, чтобы на чернозёме начинать жизнь заново, хочет в город идёт, хочет граммофон у трактира слушает. Вяльцеву или даже Шаляпина. Если повезёт и будет урожай, то крестьянин никуда его продавать поехать не сможет, т.е. поедет, конечно, но не на биржу жее зерновую, не фьючерсами бомбиться, а приедет он в ближайший уездный город и продаст там ловкому человеку-агенту в блестящей жилетке весь свой урожай, оставив на пропитание чуть-чуть. Крестьянину ведь, как это не удивительно, деньги нужны. И не только на водку. Ему, например, нужны орудия сельхозпроизводства.

5. Уровень механизации сельского хозяйства России ( соотношение машин, механизмов, с одной стороны и “живой” рабсилы – крестьянин плюс лошадь – с другой) накануне Первой мировой составлял 24 %. В Англии маханизация аграрного сектора составляла 152 %. В Германии – 189 %. В США – 420 %. И при этом вот чуде живого ковыряния живой земли, по данным самого Петра Аркадьевича Столыпина, расходы государства на сельхозпомощь населению ( покупка парового сепаратора или веялок – это же для деревни было как в космос слетать, без помощи никак) достигали: в Норвегии и Венгрии – 2 рубля на десятину посевной площади, в Пруссии- 1 руб.33 коп., в Бельгии – 1 рубль, в Европейской России, стоящей в аграрном отношении где-то очень там, глубоко внизу, православное государство вкладывало в модернизацию и поддержку русского крестьянского хозяйства – 9 ( девять прописью) копеек на тощую десятину.

Так процветала имерия Романовых,имея в фундаменте 80 процентов недоедающего недоброго населения.
Но деревню разорили, конечно, большевики с Лениным-Сталиным.
А ещё это мой ответ на постоянно слышащиеся полужалобы-полухвальбы про какую-то дикую “русскую лень”. Русская лень, о которой столько написано, – это обычное отчаяние, явственное понимание крестьянским крепким умом отсутствия перспектив, в головах ведь не только разруха, там ещё и пауперизация отлично себя может чувстсвовать. Вот возьмите кредитов на жильё, снимая квартирку для семьи, подсчитайте свои возможности и перспективы, череду дальнейших лет за копейки, а я мимо проеду на своём “БМВ” и расскажу вам, какие вы ленивые да убогие, раз на пятую работу не устроились, в съёмной хате своими силами финский паркет не укладываете.

Для того, чтобы понять хоть как-то положительность Атоса, Портоса, Арамиса и, конечно, д Артаньяна, чтобы уловить позитивность их, необходимо приложить немало усилий. Ну, с Атосом всё понятно – повесил свою жену из-за прежней судимости. Портос активно вживается весь роман в образ нормального альфонса. Арамис активно занимается оппозиционной деятельностью. Д Артаньян ведёт себя абсолютно естественно для публики заведения “Скушай что-то у Ашота” у Савёловского. В принципе, бодрые, адекватные ребята. Но вот фон их бесконечной деятельности несколько туманен. А именно понимание фона превращает героев романа в настоящих хороших парней. Без иллюстрации не обойтись.
хронологии романа – от этого иллюстративный материал не пострадает, поверьте.

Мастеровитый король Людовик XIII, о котором я только что недавно писал, к власти пришёл 24 апреля 1617 года, когда в Лувре капитан королевской гвардии Витри застрелил маршала д Анкра, более известного нам как Кончино Кончини, прямо в Бурбонских воротах Лувра. Казалось бы и всё! Но тут к делу подключились добрые парижане. 25 апреля горожане вломились в церковь Сан-Жермен, ворота церкви, понятно, выломали, вытащили застреленного маршала, оторвали от колокола верёвку и потащили маршальское тело по улицам славного города, мимо Сорбонны и остальных университетских коллежей. У Нового моста тело повесили вниз головой на виселице для воров. Потом маршалу отрезали уши, нос, “срамные части”. Кричали “да здравствует король!”, пели и плясали. Потом тело бросили в костёр. Потом вытащили тело из костра и кто-то “высокий, одетый в ярко-красное платье…приблизился к трупу, вскрыл ему грудь, вырвал сердце и, чуть подрумянив на костре (ну, Франция ведь), проглотил не разжёвывая”. Горожане ещё сильнее обрадовались и начали рвать подрумянившегося маршала на куски голыми руками, чтобы жрать. Потом спохватились, что веселье это может быстро закончиться и снова потащили останки на верёвке по городу Парижу. У особняка принца Конде маршала всё же дожгли до конца и разделили между собой пепел.

Вот в какой чудесный город приехал Шарль д Артаньян. И многое в поведении приехавшего кажется теперь не просто положительным, а даже ангельским.