Монеты России и СССР

Биографи
Джон Александрович Шемякин родился 17 октября 1969 года в Могилеве. Родители писателя, два инженера-химика познакомились в 1968 году на строительстве завода по производству химволокна. Отец писателя, Джон Фрэнсис Мак-Гиллилан, шотландец, был приглашен в качестве иностранного специалиста. Через месяц после рождения сына Мак-Гиллилан был выслан из страны.
Джона воспитывала мама, с 1980 по 1982 год жил в Японии у дяди — сотрудника советского посольства. В 1991 году окончил исторический факультет Самарского государственного университета. Работал в «Самарской газете». Был руководителем городского департамента по СМИ и пресс-секретарем мэра Самары Георгия Лиманского. Учился в духовной семинарии, занимается предпринимательством.
Хобби Джона Шемякина — нумизматика. Джон Шемякин стал нумизматом волею судеб. Коллекция европейских и античных монет досталась ему от отца, подданного британского королевства. Джон счел своим сыновним долгом сохранить ее и приумножить. Потом долг перерос в увлечение, и сегодня бывший вице-мэр Самары предприниматель Джон Шемякин характеризует свою коллекцию как «некрупную, но достаточно полную — до 1500 экземпляров».

Никифор, БРАВО!

«На­конец прибыл и ревизор. На второй же день по прибытии в город он приехал и к нам в острог. Дело было в праздник. Еще за несколько дней у нас было всё вымыто, выглажено, вылизано. Арестанты выбриты заново. Платье на них было белое, чистое. Летом все ходили, по положению, в полотняных белых куртках и панталонах...За час до появления ге­нерала все стояли по своим местам как истуканы и держали руки по швам. Наконец в час попо­лудни генерал приехал. Это был важный гене­рал, такой важный, что, кажется, все началь­ственные сердца должны были дрогнуть по всей Западной Сибири с его прибытием. Он вошел сурово и величаво; за ним ввалилась большая свита сопровождавшего его местного начальства; несколько генералов, полковников... Молча обошел генерал казармы, заглянул и на кухню, кажется, попробовал щей. Ему указали меня: так и так, дескать, из дворян.

— А! — отвечал генерал. — А как он теперь ведет себя?
— Покамест удовлетворительно, ваше превос­ходительство, — отвечали ему.

Генерал кивнул головою и минуты через две вышел из острога...»

Так Ф.М. Достоевский познакомился с Константином Антоновичем Шлиппенбахом. Который был праправнуком знакомого нам всем Вольмара Антона фон Шлиппенбаха по отцовской линии. По линии графини-мамы Контантин Антонович был Минихом.

Как нам всем прекрасно известно, именно Константин Антонович был первым в России создателем системы городского общественного транспорта, запустив в Петербурге коммерческие линии "городских общественных карет". Орденоносный герой наполеоновских и русско-турецких войн (храбростью пошёл в предка) первым коммерчески стал использовать странное желание горожан пользоваться общественным транспортом.

И в рамках рекламной компании подсадил в омнибус императора Николая Павловича. С которого за проезд по Английской набережной вежливо попросили 10 копеек. Которых у императора не оказалось. Так что чуть скандал не вышел, так как Шлиппенбах с государем в омнибус не полез, а кондуктора не проинструктировали толком - брать деньги с государя или нет. Кондуктор решил проявить принципиальность. Отпустил Николая Павловича только под его честное слово. Видимо, смотрел сурово вслед сконфуженному властелину. Не прогадал. Получил на следующий день 25 целковых "на чай". Государь на некоторое время почувствовал себя Акакием Акакиевичем. Кондуктор - государем-императором. Так с той пору и повелось.

После этого случая деньги за проезд в России стали брать в общественном транспорте вперед. Это Шлиппенбах так распорядился после беседы с императором. Ну мало ли, мол?..

Полученные от компании омнибусов деньги Шлиппенбах аккуратнейшим образом вкладывал в картофельный бизнес. Выращивал пропасть сколько картофеля. Часть которого пожирали его воспитанники. Константин Антонович был не только коммерчески, но и педагогически одарен. Поэтому служил по военно-воспитательной части. Заведовал кадетскими корпусами. Удобрения на картофельные поля давали сами воспитанники. На кадетских удобрениях рос картофель, который воспитанники потом поедали. И давали удобрения. Цикл практически безупречный. Надо попробовать.

Деньги, полученные от картофельного производства, барон, повинуясь цикличности капиталооборота, вкладывал в транспортную компанию. И только потом целенаправленно и методично ( германская косточка) проигрывал в карты и прочие настольные игры. Проигрывать деньги барон умел. Что и предопределило его безвременную кончину. Нашли с перерезанным горлом в собственном кабинете.
Осиротевшие картофельные поля и парк омнибусов обрели новых хозяев.

о Карле XlV Юхане короле Швеции.

Король Швеции Карл XIV Юхан лично принял участие в подавлении погрома. Хватанул шпагу, и совсем было побежал в гвардейские казармы, чтобы возглавить атаку полка "Сконе" на погромщиков, еле его придворные оттащили.

Королю шёл восьмой десяток. Он был гасконцем, даже не гасконцем, а беарнцем, которых сами гасконцы считают диковатым и бешенным народом. До вступления на шведский трон в 1818 году Карл Юхан был маршалом Франции и носил фамилию... Сейчас мне скажут хором - Бернадот. И будут не вполне правы. Нынешняя шведская династия не вполне Бернадоты. Жан Бернадот получил от Бонапарта княжеский титул Понтекорво, так и числился в списках. Правда, Понтекорво значит "горбатый мост", для наименования королевской династии как-то странновато, поэтому пусть остаётся в нашей памяти Карлом-Юханом Бернадотом.

Карл-Юхан - один из моих любимых персонажей в европейской истории 19 века. Всё в нём вызывает у меня или симпатию, или сочувствие, или понимание.

Шарль Батист Бернадот очень верил в себя. Сидел он в своей очередной отставке как-то, вдруг к нему приезжает иностранец. Швед. И говорит: "Поедемте к нам в Швецию королём! У нас место вот-вот освободится!" Всё бы хорошо, чтобы не поехать, раз в отставке, поработать немного королём? Никаких доводов "против" нет. Одни только доводы "за". Во-первых, гасконец, напомню. Эти очень любят становиться королями. Во-вторых, в Швеции тогда королём работать было трудно. Не было такого, чтобы вагон желающих. Одного короля застрелили на бале-маскараде. Второго открыто называли слабоумным стариком. Наследника слабоумного старика (нашли там одного датского принца) обнаружили мёртвым на охоте. Шведам сказали, что принц сам умер. Сначала умер от удара (инсульта), а второй раз умер, когда свалился с лошади. Шведы не очень поверили в эту безусловную правду, по-шведски основательно подумали и разодрали руками на куски обер-гофмаршала Акселя фон Феерзена. На улице. Еле замяли неприятный инцидент. Нашли, вроде, замену помершему два раза наследнику, ещё одного датского принца, но тот боялся. Не хотел в Швецию ехать. Короче, есть шанс, Шарль! В-третьих, отношения с родственником-Бонапартом что-то совсем испортились. Надо ехать! Ехать быть королём! Послужить матушке-Швеции! То, что приехавший к нему швед-иностранец носит грандиозное звание лейтенант, и к политике высоких сфер имеет отношение косвенное, состоит под судом и прочее, Бернадота не смущало абсолютно. Это же мелочи. Прапорщик приглашает тебя, например, стать президентом Франции, например. Кого это смутит у нас в Самаре? Никого. Мы люди с понятием. Зовут-надо ехать, чего тут на что наматывать? Поехал Бернадот в Швецию и стал сначала кронпринцем, а потом и шведским королем. А потом и норвежским королём стал. А страдал бы аналитическим складом ума, так и загнил бы простым маршалом. Правда, надо отдать должное родственнику-Бонапарту. Не помешал. Надеялся, что в стокгольмском климате туберкулёзник Бернадот протянет недолго. Туберкулёзник Бернадот протянул в стокгольмском климате до восьмидесяти с лишком лет, выпивая и по-своему радуя шведских женщин, которым понравился. Это свойство блондинок - радоваться брюнетам с огромными носами и сизыми от щетины подбородками - Шарль Батист Бернадот ценил.

Шарль Батист Бернадот чуть было не стал русским главнокомандующим в войне 1812 года. Его император Александр лично уговаривал. А Бернадот был и не против! Поехали гадского родственника бить, Саша! Поехали! Но Саша, по своей привычке, что-то затомился, что-то запереживал, пригорюнился, поплакал, да и уехал из Або (Турку) оставив Бернадота в готовности и недоумении.

Шарль Батист Бернадот не любил журналистов. Они писали о нём неприятные вещи. Когда Бернадот работал шведским королём, он закрывал одну газету "Афтенбладет" 23 раза. Газета всякий раз выходила под новым, неожиданным названием. После закрытия "Афтенбладета" появилась "Вторая Афтенбладет", закрыли вторую - появилась "Третья Афтенбладет", третью закрыли - и так вот до "Двадцать четвёртой Афтенбладет". "Что вы за люди такие?" - сказал Бернадот и плюнул, - "Создайте условия нормально царствовать, нервы мне трепите!" Но 24-ю закрывать не стал.

А почему? А потому, что королевский суд приговорил создателя шведского Драматического театра Андерса Линдеберга к смерти. За оскорбление особы короля. Король, узнав про приговор, начал немедленно нарушать все законы, вмешиваться в неприкосновенность работы судей, стращал их по-разному, пугал и даже бегал за шпагой. Всё хотел, чтобы Линдеберга оправдали. Под беззаконными требованиями короля суд согнулся и смертный приговор отменил. Восторжествовало королевское беззаконие. Линдеберга стали выпихивать из камеры смертников. А создатель Драматического театра из камеры смертников выходить отказался. Говорит, нет, вы вешайте меня по закону. Судьи прибежали к королю. Король задумался. Пока он думал ( а подумать он любил) Линдеберга попробовали ещё раз вытащить из камеры смертников и даже выкинули из тюрьмы. Линдеберг, возмущённый творящимся беззаконием, в тюрьму стал ломиться. Но тут король всё придумал! Смертный приговор Линдебергу возобновили. Но одновременно провозгласили амнистию. Повод для амнистии король сам придумал. Амнистия была приурочена к, внимание, барабанная дробь, звуки гимна, "24-летней годовщине высадки нашего обожаемого монарха на шведскую землю". Линдеберг побледнел, но выдержал несправедливость. Король себя похвалил. Судьи утёрли пот.

Все знающие товарищи, наверняка, уже написали мне мысленно на этом месте, примерно, 20-25 комментариев с рассказом о татуировке Бернадота, которая, якобы, гласила "Смерть всем королям и тиранам!". Татуировки не видел никто. Врачи, гробовщики, любовницы- все молчок на эту тему. Единственный довод в пользу наличия татуировки - Бернадот никогда публично не снимал с себя рубашку, даже во дворце, даже перед слугами. Почему? Шомпола и плети оставляют на коже следы навечно. Рядового Бернадота дважды подвергали телесным наказаниям. Этого Бернадот стеснялся. Одно дело - татуировка, другое дело - поротый дважды король. Надо понимать разницу.

Шарль Батист Бернадот, князь Понтекорво, маршал Франции, король Швеции, сын нищего гасконского адвоката, подарил Швеции все скромные вещи: вечный мир и закон об образовании.

о Пушкине:

Сидит у себя в кабинете многодетный немолодой литератор. В Германии сидит, сам немец. Заходит к нему молодой человек. Тоже немец. Студент. И бьёт многодетного литератора ножом насмерть. Дочка литератора вбегает в комнату, где папу режут. Дочка маленькая ещё, плачет. Зарезав литератора, убийца себя ножом бьёт, раз и другой. Но не до смерти.
Арестовали убийцу, следствие провели, приговорили к высшей мере. Убийство произошло по политическим мотивам. Литератор постоянно изводил единомышленников убийцы, его товарищей по борьбе своими нападками, сообщениями, чуть ли не доносами. Плюс был агентом России. Убийцу казнили. Фамилия убийцы была Занд. Фамилия убитого многодетного литератора - Коцебу. Дело было в 1819 году.
Александр Сергеевич Пушкин:
О юный праведник, избранник роковой,
О Занд, твой век угас на плахе;
Но добродетели святой
Остался глас в казнённом прахе.
В твоей Германии ты вечной тенью стал,
Грозя бедой преступной силе —
И на торжественной могиле
Горит без надписи кинжал.
Это стихотворение "Кинжал". Там ещё про Брута, который хорошо сделал, что убил Цезаря, про всё такое прочее. Тираны, цари, многодетные писатели, прочие гнусные твари, трепещите...
«Я обещал (Карамзину) два года ничего не писать против правительства и не писал. "Кинжал" не против правительства писан, и хоть стихи не совсем чисты в отношении слога, но намерение в них безгрешно», - пишет Пушкин в письме к Жуковскому. Просто Жуковский поинтересовался у Александра Сергеевича (который уж и не мальчик совсем - 26 годиков) с какого такого Александр Сергеевич эдакое вот стихотворение послал невиноватому ни в чём Карамзину, прекрасно зная, что вся его корреспонденция прочитывается внимательными глазами политического сыска?
Отвечая в письме Жуковскому, что "Кинжал" он не про то, как хорошо и здорово убивать всяческих тиранов ножами, Пушкин прекрасно знал, что и это письмо будет внимательно прочитано политическим сыском империи.
Писал-то из ссылки в Михайловском. Про то, что стихотворение, в котором человек, зарезавший по политическим мотивам другого человека - это "юный праведник", оно совершенно безгрешно. Как и юный праведник, зарезавший неправедника на глазах дочери неправедника в неправедном доме за неправедные мысли. Безгрешно, праведно и всё. Какие могут быть вопросы?
Так вот ловко Александр Сергеевич водил за нос силы правопорядка империи. Годами.
И полемизировал годами с Карамзиным, с которым был в некоторой ссоре по поводу того, что Карамзин назвал Пушкина клеветником, а Пушкин предположил, что Карамзин выступает за рабство.
Потом полемика закончилась. Александр Сергеевич был человеком лёгкого нрава и посвятил Карамзину своего "Бориса Годунова", отосланного на чтение и получение замечаний Николаю I.
Естественно, что имя юродивого ( Николка) выбрано Пушкиным было совершенно случайно ( "Николку дети обижают"). По лёгкости нрава, поэтическому простодушию и отсутствию мстительности.
Отправляя на "утверждение" императора "Бориса Годунова", Пушкин имя юродивого не меняет. Юродивого он любит, считает своим альтер эго.
А имя юродивого Николка, после доверительной беседы с императором Николаем, которого добрые приятели Александра Сергеевича хотели непременно убить, Пушкин просто оставил. Хотя совершенно спокойно мог дать юродивому своему альтер его другое имя. Тимошка, например. Но оставил Николку.
Юродивый- альтер эго Александра Сергеевича и тёзка императора, единственный вразумительный голос народа в трагедии, ведущий с Борисом Годуновым диалог, вошёл в нашу литературу с ножиком, которым зарезали царевича Дмитрия.
Николай Павлович "был очарован слогом" трагедии.
Но, по размышлению, он (через доверенных лиц из третьего отделения) решил всё же изъять всю сцену с блаженным Николкой, царём Иродом, мальчишками, зарезанным царевичем, копеечкой, обидой и богородицей.
Наверное, смутился из-за того, что юродивый Николка, кого Пушкин считал своим альтер эго и святым, такой мстительный и просит кого-то зарезать, пусть и в обличительном экстазе. Сам-то Николай начал царствовать, казнив всего пятерых, от сочувствия к планам которых Пушкин так удачно открестился, хоть те и были ему не совсем чужие люди.
Ругать Пушкина в комментариях не надо. Надо просто понять, что именно после таких писем и посвящений Карамзин пригрозил, что в случае отмены в России цензуры уедет вместе с семьёй в Стамбул к туркам навсегда.
Когда Александр Сергеевич отделывал свой "Кинжал", один из сыновей зарезанного воспетым Зандом литератора Коцебу - Отто Евстафьевич Коцебу, открывший для России и мира 399 островов в Тихом океане, готовился к своему третьему и последнему путешествию: Кронштадт- Рио - мыс Горн - Петропавловск - Сан-Франциско - Манила - Ява - мыс Доброй Надежды - Санкт-Петербург.

интересно, какой у него ник на самаре...

Думаю его на Самаре ещё нет, вообще...

о приключениях на охоте Льва Толстого:

Как нам всем хорошо известно, у знаменитого младшего счетовода Порфирия Фета был какой-то однофамилец - поэт Афанасий Фет. В отличие от знаменитого Порфирия, Афанасий очень много писал. И стихов, и трудов по практическому сельскохозяйственному изготовлению хлебной водки, и писем понаписал вагоны, да ещё, неугомонный, воспоминания оставил. До того ревновал к славе великого Порфирия Фета, что все свои творения Афанасий публиковал и даже получал за это деньги. Конечно, полностью затмить Порфирия Афанасию не удалось и стихи его из-за этого были "проникнуты тонкой грустной лирикой журавлиного клина".
А я человек такой - попались мне в руки воспоминания этого самого Афанасия Фета, я и стал их внимательно, как у меня водится, читать с карандашом, иронично выгибая соболиные брови свои в различных мемуарных местах. Скажу прямо - окажись у меня в лапах сам поэт Афанасий, уже через час мы сидели бы с ним за одним столом, я бы курил, глядя в окно, а он подписывал бы чистосердечное.
Прочь мечты. Приходиться работать не с живыми людями, а в бумагами. Только что прочитанное у Фета заставило меня кричать и пить воду одновременно в течении получаса.
Перехожу к сути. Дружил Афанасий Фет со всеми подряд - такой уж был характер у человека. Поэтому никто не удивлялся его дружбе с графом Львом Николаевичем Толстым. Который тогда ещё не был маститый морализатор и кудесник, а был 29-летний молодой талантливый автор с кудрями до плеч. И вот сидит грустный Афанасий в гостях у талантливого молодого Толстого, который только что вернулся из физультурного кружка, в котором поднимал гири и прыгал через "козла": свежий такой ещё, холостой граф, брат Николай Николаевич при нём. Пьют коньяки, беседуют про скорую отмену крепостного права, касаются отношений полов между собой, короче, безумтствуют и сверкают гранями. И заходит на квартиру к Толстым некто Осташков, известный охотник на медведей, живая легенда. С порога начал: "поедемте на охоту, господа, зима уже, а мы всё на нормальной охоте не были, поедемте, а, убьём медведей всческих, а то мне они уже буквально снятся по ночам, будоражат и манят, окаянные! Медведицы стали сниться, до того дело дошло... Поедемте и всех поубиваем!" Конечно, все гости решительно кинулись в дверь, начать немедленно охотиться. Унылого Фета с собой почему-то не взяли. Оставили на квартире. Понятно, не Порфирий же, чего этого Фета с собой на охоту брать?!
Однако Лев Николаевич,выбегая, как пишет сам Фет: " выпросил у меня мою немецкую двустволку, предназначенную для дроби". Я так думаю, сказал: "Давай сюда своё ружьё, Фет! А то застрелисся от безделья тут без нас, а мне дробовик очень нужен в охоте на медведя!" А потом, принимая дробовик, добавил, в сторону глядя "Эх, Афоня, всем ты хорош, но не Порфирий, нет!".
Вооружённый двустволкой с дробью ( дробовое ружьё в охоте на вытравленного из берлоги медведя вещь необходимая: ну там, не знаю, сигнал какой подать или посвистеть в дула, чтобы не скучать, а то зачем она вообще?) Лев Николаевич взял с собой ещё какое-то ружьё, но о нём вспоминалось потом всеми как-то туго и неохотно.
Поставили Льва Николаевича у дерева и велели вокруг всё хорошенько оттоптать, чтобы было удобно, если что вступить с медведем в рукопашную схватку. Но кудрявый Лев Николаевич решил не оттаптываться, а напротив, хитро затаиться со своим дробовиком в сугробе и бить всех медведей кучно.
Подняли из берлоги огромную медведицу и погнали прямо на сугроб, в котором возился с арсеналом будущий автор "Воскресенья" и отец 11 что ли детей. Разъярённая медведица, конечно, выбирала недолго и ринулась на Льва Николаевича. "Спокойно прицелясь, Лев Николаевич спустил курок, но вероятно промахнулся..." - меланхолично пишет Афанасий Фет. Выстрелил граф во второй раз и видимо ранил опасного хищника. Несильно ранил, как-то только подразнил. Медведица с разбега повалила графа и побежала дальше. Отклониться от удара граф не смог - он же в неоттоптанном сугробе сидел, а теперь лежит и смотрит на голубое безразличное небо проницательными глазами. Получить по туловищу удар массой до 400 кг и при этом элегантно свалиться, не потеряв сознания - это чудо. Здоровая порода и регулярные занятия физкультурой спасли Льва Николаевича для нас. Писатели позднего времени, не говорю уже о своих современниках, способны ли они были на такое?! Смог бы Чехов задушить руками питона на Цейлоне, а Горький разорвать пасть аллигатору во время своих американских гастролей?
Сомневаюсь. Дело здесь, конечно, не в масштабах талантов, а в регулярности посещения физкультурного кружка с гирями и козлом.
Вернёмся к графу. Граф лежит в сугробе, сбитый медведем, и мысленно в шестой раз переписывает "Войну и мир". А что ему ещё делать, раз медведица вернулась "назад, и старалась прокусить череп ранившему его охотнику" ( это опять спокойный Афанасий Фет выступил с мемуарами своими). Меня тронуло слово "старалась". Видимо, впервые такой череп у неё в зубах оказался матёрый. Прежние черепа при сдавливании медвежьми челюстями испытания не выдерживали и с первого раза, а вот череп Льва Николаевича не подводил, держался на сжатие и разрыв. И это всё при том, что, как указывает мемуарист, лёжа в снегу, "Толстой мог оказывать только пассивное сопротивление..." Пассивное сопротивление прокусыванию черепа удалось на все сто. "Зверь смог дать только одну замечательную хватку, прорвав верхними зубами щёку под левым глазом и сорвав нижними всю левую половину кожи со лба" Льва Николаевича. От дальнейшего ужаса медведицу предостергли крики спешащего на помощь к поедаемому писателю упомянутого Осташкова, который опытно прогнал медведицу с тела прозаика и убил её только на следующий день, безжалостно настигнув после погони.
Кроме удивления по счастливой крепости черепа Льва Николаевича, оказавшего пассивное сопротивление прокусыванию, стоит удивиться тому - куда ж шрамы то делись в последствии у Льва Николаевича? Скальпированный зубами лоб - это не спишешь на "почесался в бане". Короче, томлюсь в загадках. У настоящего Толстого должны были быть шрамы от зубов под левым глазом и шрамище от пришитой левой половины кожи лба. Сейчас с лупой иду по следу загадки. "Дело о графском черепе." Не пытался ли в своих воспоминаниях Афанасий Фет послать нам некий тревожный сигнал, тревожное предупреждение"?
Для любопытствующих: "Русский вестник", 1883, вып.205

"Дикий барин" Джон Шемякин.
Очевидно это заразно... Вирус такой ... Вот только закончил чтение и захлопнул бестселлер , как рука сама тянется быстрее стучать по клавишам сенсорного дэвайса ... За творчеством ДШ слежу давно, не скрою , часто прибегая к его ЖЖ удаётся мастерски скрыть недостаток образования, а тут целая книга! Любопытству моему, не было предела да и технический прогресс способствовал, быть в числе первых, метнувшихся заказывать творение ДШ онлайн ... Метнутся то метнулся, да вот суета мирская внесла свои коррективы в мои благородные планы и собственно первый выпуск я прошляпил... Опущу не нужные подробности о скупердяйстве своей персоны, но все же замечу, что стоимость курьерской доставки вожделенного бестселлера в несколько раз превосходящая стоимость самого бестселлера, в состоянии охладить любой пыл!
Итак, в надежде сэкономить на доставке, решил добыть сей труд самовывозом, воображение уже рисовало радостную встречу с автором, получение авторского автографа на подарочном экземпляре затем фуршет, банкет, оргия.... Но воображение хоть штука и полезная, но нужно быть с ним по осторожнее... Реальность же хоть и суровее, но все же радостнее! Радости моей не было предела в момент обнаружения искомого в 70-ти км от МКАДа, в дремучем замкадье,в вознесшемся аж на высоту четвёртого этажа, сетевом книжном магазине . Вообразив себя этаким Антоном Павловичем (вот оно воображение в действии!), решил проинспектировать, окрестные книжные лавки, ну и как бы глумясь над лавочниками, говорю :
- а есть ли тут "Дикий барин" Шемякина Джона!? А!?
В ответ:
-извольте, вот, пожалуйте!
Да и "Дикий барин в диком поле" уже подоспели...!
Ну, что же , говорю, дайте ДВА! Ну и быстрее домой! Читать!!!
Теперь прочтя, решил писать... О чем? О пережитом... Это важно!!!
Читал, иногда вслух для всей семьи... Смеялся, нет хохотал, громко! Дети не смеялись (я их понимаю!) супруга напряглась (но это личное) но ближе к теме...
Прочтя "Дикого Барина" пережил ощущение перехода на следующую ступень литературного развития...я выросший под чтение в слух Нушича, Шукшина и Конецкого, прочтя "Дикого Барина" вдруг, понял, что вот она спираль эволюции в действии! Вот он следующий виток! Жизнь продолжается ! Класс!!! Иду читать "в диком поле"
Не могу не отметить и такой приятный для меня факт, что мой родной Измаил , хоть и мельком, но, был дважды нет трижды упомянут ДШ на страницах "Дикого барина" ... Это обстоятельство, на мой взгляд, должно повергнуть моих земляков в дикий экстаз, с последующим расхватыванием всех доступных экземпляров произведения, благо цена , на сей достойный труд вполне приемлема и подъёмна даже для жителей пыльной Бессарабии, другой вопрос: как этот редкий образец современной российской словесности попадёт в их поле зрения... (Опять проблемы с логистикой!) Ведь в нынешних реалиях, это может быть сопряженно даже с определенным риском для жизни (кто бы мог подумать)!
Ну, хоть я и не масон , но свой кружок "друзей Овидия" имею и посильный вклад, в дело распространения постараюсь внести... Так сказать в память о С.А.Тучкове... Буду отправлять с надежными людьми... "Некрасовцами"... Старообрядцами...! Постранично...!
О чем ещё хочу сказать !? Не знаю ... дождусь ли экранизации сего произведения (может взяться самому!?) но вот иллюстрации , для облегчения восприятия у современного читателя, думаю не помешали бы! Не уверен, что Вася Ложкин бы справился... Но могло бы получится весьма забавно! А пока ,думаю нужно просить уважаемого ДШ добавить побольше фото из семейного архива т.с. дабы не утратить исторической связи с упоминаемыми персонажами!
Что удивило... Эпиграф К.Собчак... Ведь явно писала на сносях...
Запомнилось... легализация оружия и монета вернее её последствия (очень актуально!)/на всякий случай с.202/

Итак... Свершилось!!! Пятого дня, первого зимнего месяца сего года... Утро началось с Благословения Солнцеликого Нашего, многообожаемого, автора Джона Александровича Шемякина!

А все ли сгрузили себе книжки бесплатные с


А?

Наибольшее количество вменяемых мужиков встречается среди тех, у кого есть дети, и отцы ещё живы.
Личное наблюдение.
Сам я воспитывался в однополой семье бабушкой и мамой.

В Риме таких вменяемых мужиков выделяли в особую категорию "патер патратус".
Римляне подвели под особые почести этих товарищей грандиозную выкладку про связующее звено, небо, землю, мир, богов и природу, прошлое и будущее.

А потом римляне просто сказали, что патер патратусы должны заботиться о своих детях, стыдиться за их проступки, воспитывать своих детей, кормить их, внушать принципы, подавать примеры и, одновременно, не гордиться явно отцовством, побаиваться своего живого ещё папашу. Перед которым, хоть у тебя борода и до пупа, а страшновато выступать с цыганочкой после корпоратива или материться за столом под иконами.
Который может дать тебе в глаз, переложив костыль в другую руку, за какой-то твой глупый косяк с бабами, приковыляв по такому случаю из деревни или со станции.
Это как если бы к Макаренко батя бы его приезжал с воспитательными для Антона Семёновича целями.

Поэтому совершенный отец (pater patratus), говорили римляняне - это настоящая опора городу и миру.

Так, тисками карательной массовой педагогики, римляне калечили миллионы своих подданных.
Теперь, слава богу, всё иначе. Грехи отменены, папаши под вопросом, одна надежда на славный случай, что сынка в банк возьмут работать, а там плохому не научат.

Туман

Выступил, как всегда, неуверенно балансируя на грани разоблачения, избиения, восторгов публики, свадьбы и объявления войны.

Специфика моих выступлений понятна. Вначале все любуются моей выправкой и покроем, потом недоумение, зажатые кулаками рты, обмороки, а в финале все ритмично хлопают в ладоши, уже не осознавая на каком свете все это волшебство с ними происходит. А на трибуне я беснуюсь в искорках раскрошенной мраморной трибуны. И меж кудрей смоляных молнии маленькие бьют.

Потом я пью воду из носика чайника, кося кровавым глазом, а люди, звеня походным снаряженим, грузятся в зелёные составы, торопливо черкая на раздаточном материале конференции письма маманям, папаням, правлениям и всяческим прочим дорогим и любимым.

Сегодня меня зачем-то разбудили и попросили выступить по поводу какой-то очередной необходимости усовершенствования оценок инновационного контента.

Когда не знаешь, что говорить, громко хвали баб! Этот совет бабушки своей Александры Ивановны я блюду свято, всегда и везде. Что можно сказать о Пушкине, чтобы не прибили? Низкий поклон тебе, Надежда Осиповна, до земли! Всегда свежо, никто не пикнет против, три библиотекарши уже в твоём номере дерутся, делят места, старейшая пушкинистка у шеста, прочие скидываются тебе на букет. Это я к примеру.

Что я мог сказать про оценку перспектив инновационного роста в регионах высокого странового риска? С чего я мог начать?

Естественно, с извержения вулкана Тамбора на острове Сумбара в 1815 году. Это же логично. Вулкан тогда так качественно рванул, что погибла 71 000 человек. Или 92 000 человек. Или 88 000 сначала, а потом ещё 12 000. Эруптивная колонна - 43 км и в стратосфере. В воздух поднялось столько всего разного, что на всём земном шаре следующий 1816 год был "годом без лета". Т.е. лета вообще не наступило в 1816 году. В Европе ничего не вызрело, повсюду был "красный туман" - стратосферный сульфатный аэрозоль, по нашему говоря. Открываете окошко, а туман красный. Закрываете окошко, смотрите на домашних, те смотрят на вас, а у вас в руке Библия. Лились с небушка на поникшие султаны киверов победителей дожди из сернистой кислоты. Горизонт в Англии красиво окрашивался то фиолетовым, то багровым, то розовым, то оранжевым. Продовольствие сначало подорожало в десятки раз, а потом и закончилось внезапно в ряде мест. С голодухи полыхнула эпидемия тифа. Начались волнения, восстания, поджоги и самосуды. Войска стали палить в народ, дополняя нездоровую атмосферу ещё и запахом сгоревшего чёрного пороха ( он тухлинкой такой, знаете, отдаёт). Европейцы, только отдышавшись от наполеоновского чуда, не успев зарыть в землю его последствия, смекнули, что в Европе ловить нечего и рванули в Америку, там тоже лета на было, но там хоть воля была и перспективы, хоть и в снегах с индейцами. Это чуть позже Токвиль заметит, обеспечив тем самым верный кусок хлеба политологам всего мира.

И вот посреди всего этого красивого группа молодых людей отправлась в Швейцарию. Люди были со средствами, могли себе позволить Женевское озеро. Приехали на Женевское озеро, а там и так-то не особо весело, а тут вообще тоска кругом кромешная в красном тумане с горизонтальной подсветкой в фиолет. Решили от безысходности сначала читать. Попались им сборники немецких писателей, которые активно осваивали тогдашний мейнстрим - готические страшилки. Т.е. сидите вы под сернистыми дождями, кругом холодрыга и читаете про германкие ужасы. Бросили читать, решили сами написать. Устроили конкурс. Понятно, что, как и в любом уважающем себя конкурсе, победитель был заранее понятен. Потому как собрались у озера Джордж Байрон, Перси Шелли, Мэри Годвин ( будущая Мэри Шелли), сестра её Клер Клерман и доктор Байрона по фамилии Полидори. Кто тут мог выиграть? Понятно, Байрон, он "Чайлд-Гарольда" дописывал.

Но написали всё же все, кто что мог. И вот Мэри Годвин, которая с непрекращающимся восторгом смотрела на двух титанов, на Шелли и Байрона, тоже написала. Какую-то несусветицу, честно говоря. Про товарища по имени Виктор, который из всяких человеческих обрезков и огрызков сшил некое существо, но справиться с существом не смог и через то плюс гордыню погиб. Фамилию Виктору придумала не пойми какую - Франкенштейн. Кто это? Что это? Для кого это? Что она хотела сказать? Не ясно. Кому интересны бредни девицы про пошивку покойников? Когда вокруг конец света, всё гибнет, багровые закаты, трупы под Ватерлоо ещё свежи, короны и троны трясутся, толпы голодных мечутся по континенту, колокола звонят, все нежные мечты пожухли... К чему эта девочкина писанина про очередного папу Карло и схваченного на живую нитку Буратино? Да никому не интересны!

А чем закончилось? Кто помнит Перси Шелли? Кто перечитывает Байрона? Кому он нужен? Кто трепещет перед титанами? А идея трепетной востоженной девушки сейчас кормит, поит, лечит, одевает, оплачивает закладные сотням тысяч наших современников. И даёт утешение и развлечение (сейчас это одно и тоже) миллионам, не сказать, миллиардам. Вот стартап, так стартап. Вот прорыв в условиях тифозного армагеддона, так прорыв!

Ну и закончил под общее пение: Слушайте баб, они сердцем чуют, где бабки, не подведут, выведут! А на красный туман внимания можно не обращать, другого не будет.

С горечью смотрю на происходящий вокруг меня нравственный упадок. Люди совершенно перестали чувствовать и сопереживать.

Раньше было иначе.

В Швеции король Юхан II во время "Мистерии Страстей Господних" увидел, что актёр, изобраэающий сотника Лонга, вместо того, чтобы ткнуть актёра, страдающего на кресте, тупым концом копья, тычет в него со всей силой боевым наконечником. Естественно, что актёр-Иисус падает с креста на актрису, играющую Марию. С печальными для девы Марии последствиями. Король вскакивает на сцену и одним ударом отрубает Лонгину голову. Далее предоставим слово хронисту: "Зрители, очарованные правдивостью игры сотника, были так раздражены грубым вмешательством короля, что бросились на него толпой и убили на месте..."

Это вам не чахлые хлопки в финале "Гамлета"! Но общая скандинавская чёрточка присутствует. "Один! Один! Мы идём к тебе!"

Или вот французский посол в Испании, де Бано его фамилия была, зашёл в театр, где давали представление о пленении французского корля Франциска I при Павии. Смотрел внимательно до того момента, как французского короля на колени начинают ставить. Вскочил на сцену и заколол шпагой участников шоу. А потом в зал посмотрел с некоторым вызовом. Вытер шпагу о занавес и на выход. Не знаю, вернул ли бинокль в гардеробе. И вообще про его дальнейшую дипломатическую карьеру не слышал больше. Жаль.

Или вот в моём любимом городе случай был. Весной 1905 года.

Давали в городском театре комедию Островского "Шутники". Не многие из вас видели эту пьесу: Островский, как я понимаю, при советской власти был востребован в качестве обличителя, а сейчас его ставят потому как можно уже не стесняться вообще в реализациях. Настолько актуален. Сядешь в ложу и через три минуты забываешь, что половина актёров неумело пытается окать и осторожно ходит в цилиндрах на головах, а актёры-женщины ещё и юбками трясут, вроде как благородные. Всё как сегодня - фиктивные банкротства, поддельные чеки, мечты о удачном нахождении лоха-миллионера из Сибири! Подопрёшь рукой лицо и заворожено досматриваешь "Бесприданицу", узнавая всех действующих персонажей, настолько всё реалистично - редкую девушку довезут бесплатно и без приключений до середины Волги на "Ласточке". Потом расскажу немало случаев на эту тему.

Так вот. Спектакль. "Шутники". Публика в полнейшем восторге - по сюжету благородному отцу подбрасывают "куклу" на 60.000 руб., а потом смеются над ним. И тут благородный отец помирает на сцене в прямом смысле. Зрители уверены, что всё так и задумано. Но тут на сцену поднимается директор театра и говорит, что этот вот актёр умер, но дирекция настаивает на том, что сейчас произойдёт замена и весёлый спектакль продолжится в обновлённом актёрском составе. Спасибо за внимание, то-сё, обстоятельства стеснённые, гастроли убыточные, надеемся на понимание, в антракте будет гран-канкан. Утаскивают мёртвого исполнителя за кулисы. Хотят продолжать. Продолжают. Часть публики ведёт себя нормально. Смеётся, держась за животы, тычет пальцами в декорации, крутит головами от восторга. Деньги упл0чены, билеты куплены, чего тут ещё желать, когда за теже деньги два спектакля, фактически, показывают! Но есть такие сволочи, которые готовы всем прадник испортить, опрокинуть на всех холодный ушат своих несвежих комплексов. Часть публики не хочет комедии, когда только что на их глазах помер пожилой дядя. И хочет прекращения балагана. Идёт к выходу по ногам настоящих, неподдельных театралов, укоряет, свистит и негодует. Причём, среди чувствительных натур затесались и подлые жадины, требующие возврата денег. Ситуация радикализируется. На сцене продолжается комедия. Актёры ходят по сцене и размахивают руками по мезансценам. Хотя одна акриса не выдержала и заплакала. Фамилия у актрисы была Лобода - это её папаша помер на сцене. Дирекция, время от времени, появляется на сцене и, не прерывая действия, сообщает громким шепотом, вращая глазами, что денег возвращать не будет! Что это довольно стыдно в разгар войны требовать денег с бедных артистов! И что, если не угомонятся некоторые, то будет вызвана полиция! Половина зала бьётся в конвульсиях от происходящего, трясёт бородами, жадно распивая липкое шампанское, что вот это да! Вот это бал! Вот это побывали мы в гостях у Мельпомены! А, Силантий Пармёныч?! Недурно-с?! Вторая половина зрителей тянет одну руку к небесам, а второй тарабанит в окошко кассы с видом невыносимой нравственной муки на интеллигентных лицах.

Дирекции надоело - спектакль свернули. "Раз не желаете благородного развлечения, будет вам концерт попроще..." На сцену вышел духовой оркестр и заиграл польку. На все, что называется, деньги. Не забываем про обещанный гран-канкан!.. И тут уже все зрители стали орать и курочить кресла. Что за бардак! Что за дела! Обещали спектакль! Это жульничество! Не знаю, какую там польку играли, но публика начала ломиться в двери и давиться в переходах, потому как студент Протасов с галёрки заорал, что начался пожар. А он действительно начался.

В это время, как указано во втором томе Самарской летописи, в городком саду ( Струковском) собралось "несколько тысяч гуляющих". Как они там разместились - ума не приложу. Думаю, что романтично время проводили при электрическом освещении. Около десяти вечера несколько сот демонстрантов вошли в сад и потребовали от собравшихся исполнения "Марсельезы". Получив отказ, демонстранты ( учащаяся молодёжь, преимущественно) "...запели "Отречёмся от старого мира", крчали "Долой полицию!", "Долой самодержавие!" и начали стрелять в воздух из револьверов" ("Самарская летопись", кн.2.С.70) В саду, понятное дело, тоже паника, давка, топчут женщин и детей, насмерть давят одного чиновника. Для усиления эффекта вырубают свет. Демонстранты двинулись из сада к соборному скверу ( теперь пл.Куйбышева или уже пл.Соборная). По дороге открыли стрельбу по казакам. Казаки открыли стрельбу по демонстрантам. Подтянулась полиция. Затанцевали горячие кони. Демонстранты залегают в сквере и продолают вести огонь. И тут из объятого пожаром городского театра начали выбегать зрители комедии в чужих дымящихся пальто и дамских шляпах с перьями. Полиция даже прицельный огонь прекратила - зачарованно на театралов глядела. Навыков городского боя пока не у кого нет. Казаки, демонстранты, театралы, недодавленные выпившие гуляющие с женщинами из сада, ночь, тьма, горит театр, револьверная стрельба, кого-то топчут конями у ограды, крики о помощи, звуки рушашихся стропил и над всем этим мечется горячечная полька!

Вот это я называю найт пати. Вот такие люди могли устроить вообще всё. Не то что мои современники, за котрых и обидно, и стыдно.

P.S.Самарская губерния принадлежала к числу самых спокойных губерний Российской империи. По ведомству департамента полиции МВД она принадлежала ко второй, низшей категории. Служить в Самаре для русского жандарма считалось "попасть в тихую заводь и тихо дослужиться до пенсии".

Совершенно случайно столкнулся с новым методом изучения старинных рукописей и первопечатных книг. Обычное изучение — это описание материала, расшифровка и толкование текста, увязка и сравнение.

Мой племянник Патрик изучает манускрипты с помощью пылесоса особой конструкции. Том разбивается на секторы и тщательно пылесосится. Каждый сектор по отдельности. А дальше — чистый CSI. Хлебные крошки, нитки, волоски. Датировка, состав крошек, исследование материала заложенных тесёмок, изучение волос под микроскпомом. Анализу подвергаются пятна на полях — если свечные, то какие свечи, что за материал, где покупались, сколько стоили, как эти свечи стоЯли, на какую сторону выходила келья, читали стоя или сидя и пр. Маргинальные записи и отчёркивания — почерковедческая экспертиза. Сравнение с сохранившимися в базе автографами. И вся эта работа ещё до анализа собственно текста, до его широкого толкования.

Как я себя при этом таинстве чувствовал — словами передать трудно. Если образно — пришёл в академии наук дурачок ежика в деревенской шапке показывать — вот так примерно я себя ощущал. А когда получил в подарок исторический труд, состоящий из спекральных таблиц, выпадающих гармошкой, промеров углов наклона и датировкой до года прочтения страницы такой-то, понял, что Шерлок Холмс — он всё же жив. А я как Лейстрейд всё безнадёжно и лихорадочно арестовываю исторических садовников и домоправительниц, чтобы до истины доискаться.

Мне нравилась теория "скольких-то там рукопожатий", которые соединяют меня и, к примеру, Б. Виллиса. Эта концепция коммуникативных связей оптимистична, в ней есть позитивность, веселье, логика, открытость. Над этой концепцией гремит бетховенская радостная ода.

Но концепция эта узкоспециализировна. По рукопожатиям я дохожу очень быстро до любого уголка Земли, по рукопожатиям никто не может быть застрахован от знакомства со мной. Вроде бы есть в Океании уединённые островки, на которых могут жить люди, пугливо пьющие дождевую воду из следов какого-нибудь казуара на голубоватой глине. И которые думают, что они-то уж точно меня не знают! Что слава те, дух Тинги Амоа, не подозревают о моём существовании! А я — рраз! И нахожу добродушного морячка, здороваюсь с ним, и вот уже, высунув язык, закрашиваю архипелаг Токелау и атолл Суворова в красный цвет. Не убереглись, островитяне! Не надо вам было морячка того выпускать, отожрав у него только одну ногу!

Т.е. с рукопожатиями я огибаю земной шар в несколько витков.

А вот как быть с половыми связями? Сколько половых связей отделяет меня от Анж. Джоли, например? Почему мои сексуальные контакты заставляют меня вязнуть и буксовать под Сызранью, вместо того, чтобы направлять меня в Лос-Анджелес?!

Есть повод для грусти. Есть. Кстати, всех касается.

Как все мы прекрасно знаем, граф С.С. Уваров ( "самодержавие, православие, народность") совершенно незаслуженно забыт русскими филологами. И самое обидное, что крепче всего про Уварова не помнят поклонники тартусской школы семиотики. А без графа такой школы могло бы и не быть вовсе. Да что там! Не было бы её совсем без графа.

Мудрецы неблагодарны. Я не такой.

С.С. Уваров был единственным человеком, который схлестнулся по языковому вопросу с Бенкендорфом. Бенкендорф не хотел ничего менять в уютном мире милой Приблтики и хотел, чтобы в ней всё оставалось по прежнему. На вершине прибалтийской социальной лесницы крепко расселись немцы, внизу лестницы ползали на корачках всякие латыши, эстонцы, евреи и прочий не вполне человеческий сброд. Красиво? Красиво! Надёжно? Да просто на века! Такой идиллии управления унтерменшами не было тогда даже в Фатерланде!

А тут граф Уваров полез со своим русским языком в такой-то рай и начал всё баламутить.

Началось всё, понятное дело, с них, с евреев то есть. За пять лет ( с1836 по 1841 гг.) из Курляндии вывезли в степи Херсонщины две с четвертью тысячи евреев. Эти пионеры еврейского хлебопашества поехали на Херсонщину освобождённые от всех налогов и военной повинности. Конечно, строго говоря, освоители залежных земель евреями оставались только по этническому признаку, потому как пришлось им креститься в православие. Врагу не пожелаешь такой горькой участи, но пришлось принять православие и ехать пахать свою землю. Что только человек-еврей не сделает от безысходности. И землю пахать будет, и станет православным, потом всё равно, конечно, уедет в Америку. Но Россию не забудет никогда, это ясно.

Провожая взглядами еврейские обозы, латышские батраки свели два и два, и пришли к закономерному выводу, что теперь-то всё понятно! Надо принять православие и ехать подальше отсюда. Практичные прибалты начали приходить в город Ригу, что не очень поощрялось городскими властями. "Что это в Ригу латыши стали заходить? С какого такого происходит эдакое безобразие?" - говорили власти Риги и гоняли латышей из города. С лебединым криком латыши разбегались по окрестностям, преследуемые настоящими немецкими рижанами, но, отдышавшись в оврагах, вновь начинали штурм города. С единственной целью: пробраться в дом православного викарного епископа по имени Иринарх и принять это самое проклятое православие вместе с билетами в рай.

Когда делегации латышей (порой и по 300 человек) прорывались к мало что понимающему в происходящем Иринарху, то сразу начинались переговоры о переселении. Переговоры были очень содержательными и интересными. Стороны не знали не только языков друг друга, но и языка всеприбалтийского общения - немецкого. Поэтому и спорить было невозможно.

Вот, сидите вы и вы - Иринарх этот самый. Послали вас в Ригу для борьбы с русскими раскольниками, которые тут окопались и строят всякие козни. Миссия у вас важная, практически говоря, вы тут за инквизитора, нервы обнажены в экстазе борьбы, религиозные чувства обострены до предела, в каждом шорохе - ангел, в каждом скрипе - сигнал, в каждом ударе часов - призыв терзать бесов-раскольников! Синод торопит! Тучи над сектантами сгущаются и скоро очистительная христианская гроза, подкреплённая сообразной воинской командой, сметёт с земного покрова пригревшееся под чужим солнцем старообрядческое кубло! Представляете азарт?!

И вот, напомню вам, сидите вы, и из спичек выкладываете ежа или лисичку, или в мыслях пойте русскую песню про степь, а тут к вам на подворье вламываются блондины и чего-то требуют, указывая на крест и землю под ногами. Что надо сделать в такой ситуации, если вы человек разумный и службу знаете? Правильно - надо всех-всех для для порядка переписать в специальную книгу. Потому что здесь не рынок, а храм. Потом следует выдать каждому пришедшему по катехизису, проводить за ворота гостей и написать отчёт об оперативной обстановке в Синод, оттеняя свой вклад в дело распространения истинной веры. Иринарх так и делал. Латышей переписывали, выдавали книжку и желали счастья до новой встречи.

Радостные латыши, которые, естественно, тоже не дураки, понимали происходящее просто - всё, записали в православные, выдали книгу, собираемся на Украину! Пора нам, латышам, съезжать из этого негостеприимного ксенофобского края! Из этой Прибалтики вонючей...

Просветленные делегаты разбредались по своим селениям, разнося благую весть. Мы теперь переселенцы! Переписанные переселенцы сразу начинали вести себя, с точки зрения немецких помещиков и пасторов, крайне вызывающе, нагло. Стали называть себя русскими, например. Тут же перестали хорошо трудиться в немецком понимании (это когда из батрацкого барака крестьяне уходят ночью на барскую землю - другой земли просто нет, и приходят в барак тоже ночью). Стали дерзить и даже физически унижать прекрасных германских управляющих.

В Петербурге схлестнулись два потока отчётов и доносов. Креститель Прибалитики Иринарх (в миру Попов) писал в Синод, что переход в православие тысяч и желание десятков тысяч обрести истинную веру - это божий перст и немного его, иринархова, заслуга. Генерал-губернатор Прибалтики фон дер Пален строчил, что творится в подведомственных губерниях просто кромешный ужас: псевдоправославие и поджоги, тунеядство и разбой. Немецкие бороны в две смены, без перерыва, требовали от своих петербургских родственников то введения в Прибалтику казачества для наведения порядка, то специальных капканов на людей, то приезда государя. Для немца все эти меры кажутся примерно одинаковыми по эффективности. Сотня казаков, мешок стрихнина, капкан, русский царь - всё сойдёт.

Министр внутренних дел граф Строганов пишет доклад императору Николаю Павловичу, что в Прибалтике форменный бунт! Министра поддерживает начальник III отделения и шеф корпуса жандармов "с правами армии" А.Х. Бенкендорф. В беспорядках нашли главного зачинщика - Иринарха.

Святитель Латвии и Эстонии Иринарх аж присел от несправедливости. Примерно на год.

Вчера ещё пред нами сиял столп православия на брегах неспешной Балтики, а сегодня под градом допросов корчится чуть ли не сам Стенька Разин, чуть ли не Емелька Пугачёв. Иринарха заперли, запретили вообще подходить близко к латышам и готовили его к заключению в какой-нибудь монастырь построже, на границе с Полярным кругом. Там ведь тоже много работы для подвижника, пусть он и сидит запертый в глухой келье всю полярную ночь. И с цепью на ноге можно приносить пользу.

Пока же отправили Иринарха в Воронеж, на время. До Риги Иринарх жил в Риме и Флоренции, ему и Воронеж покажется звенящей кедрами Сибирью.

У латышей стали отбирать катехизисы, велели не называть себя "русскими", короче, стали снова страшно унижать.

Если мы посмотрим Отчёт III Отделения за 1842 год, то прочтём там следующее в разделе "Возмущение казённых крестьян": "Религиозное рвение Преосвященного Иринарха, даже и по отбытии его из Риги, оставило неблагоприятное в том крае впечатление. После него священник единоверческой церкви Емельянов, желая привлечь крестьян Венденского уезда в православие, начал распространять между ними слухи, что земли ими занимаемые ( т.е. про переселение Емельянов уже ничего не говорит, земля станет твоей, как только крестишься правильно, ты, говорю, крестись сначала, родимый), будут предоставлены в их собственность. Таковые внушения, а равно вредные толки псковских торговцев (ещё одни карбонарии), бродивших по Лифляндии, и некоторые стеснительные распоряжения Министерства Государственных имуществ, - усилили неудовольствие лифляндских крестьян до того, что волнение между ними прияняло в 1842 году оборот весьма опасный; но эти беспокойства прекращены были в самом начале... похвальной заботливостью лифляндского дворянства об улучшении быта поселян". В этот пассаже прекрасно решительно всё...
И псковские провокаторы, и священник Емельянов с его сетевым маркетингом и заботливость лифляндского дворянства. А самое прекрасное, что все эти прибалтийские дела помещены в раздел "возмущение казённых крестьян". Казённых! О которых усислили заботу лифляндские дворяне... После здоровенного куска про Прибалтику, как-то мельком в отчёте специальной службы на имя императора упоминается скороговоркой всякая суетливая повседневная мелочь: "Для усмирения...в Казанской и Вятской губерниях... употреблено было огнестрельное оружие... поселяне Московской (губернии) приведены в повиновение строгим наказанием"... Что на Кавказе в 1842 году, согласно отчёту, творится? В сравнении с ужасами прибалтийского бунта, усмирённого благотворительностью немцев и восстанием под Москвой, где пришлось применять строгое армейское наказание? В сравнении с беспределом Иринарха на Кавказе всё был истинный парадиз. "Известия из Тифлиса доказывают, как признательны жители Кавказа за те попечения, которые правительство принимает об их благосотоянии". Это фраза должна стать эпиграфом к любому современному отчёту и украшать затейливой вязью герб города Москвы. Правда, в 1842 году горцы несколько раз били русские войска, но в отчёте это всё называется "переменным успехом и неудачей". Ах, Ваше Величество, ничего страшного! Никакого, никакого сравнения Кавказ не выдерживает с кашей, которую замутил Преосвященный Иринарх в Риге! Под Москвой запарывают крестьян-бунтовщиков, под Казанью расстреливают татар и русских. Но главная беда, по мнению главы III Отделения, творилась в Прибалтике, где латыши с эстонцами стали хуже работать и принимать православие. Форменный апокалипсис, русскими себя называют!

Начитавшись таких отчётов, Николай Павлович задумался. И удивительно быстро понял, что дело здесь нечисто, что его немецкое окружение как-то уж совсем его за дурачка содержит. Министр внутренних дел Строганов, после разговора с императором, принципиально мняет своё мнение. Иринарх невиновен! Синод славит чуть было не ставшего мученником Иринарха. Генарал-губернатора Палена отзывают из Прибалтики и кидают в болото Государственного совета. Иринарха повышают до порлноценного епископа Вологды и Устюга. Бенкендорф помирает на пароходе по дороге на родину, в Эстонию. По давней традиции "кто-то" (это на пароходе-то оказывается есть "кто-то неизвестный") грабит тело шефа корпуса жандармов и главного гэбиста дочиста. Пропадают бумаги, ценности кое-какие. Часть бумаг потом всплывёт в Германии и Австрии. А ценности нет, не всплывут. Раненого на смерть Милорадовича тоже ограбили, когда он в смертельном бреду лежал в гвардейских казармах. Чьи-то проворные руки в гвардейских казармах поснимали с павшего за государя генерал-губернатора перстни-кольца, вынули часы. Тоже "кто-то". Даже искать этого "кого-то" не стали. Неудобно. Ведь казармы гвардейские, тут чужие не ходят, чего тогда искать?!

К 1848 году более ста тысяч латышей и эстонцев стали православными русскими, не зная русского языка. И эти сто тысяч стали ждать, когда настанет счастье? где же оно? ау! ау! Счастье где-то задерживалось, власти пребывали в растерянности. Противится переходу в православие стало так же опасно, как и содействовать ему. Сложился известный русский оригинальный букет из мозгового парилича властей и гула собирающейся под сладкий колокольный перезвон православных церквей толпы с кольями, вилами и прочим инструментарием.

Обстановка усугублялась тем, что по российски размашисто записав в православные сто тысяч с лишним человек, правительство как-то не очень собиралось отменять привилегии немцев-лютеран. Православным было запрещено заниматься торговлей с соседними краями, православным было запрещено заниматься каким-то ремеслом в городах, православные дворяне не имели право голоса в дворянских собраниях прибалтийский губерний. Такие вот порядки установили русские, захватив беззащитную Прибалтику при Петре I и его приемницах. Типичный империализм в российском исполнении. Положить солдат, взять край на штык, потом засыпать этот край милостями, такими что и под Волоколамском и не слышали, потом вбухать несколько десятков миллионов в развитие захваченного края, влезть во все краевые местные дрязги, пометаться между сторонами, всех попробовать помирить, на всех обидется, выпороть случайных, наконец, застыть в торжественном непонимании и дождаться окончательного бунта, чтобы потом снова брать край на штык.

В борьбе с немецкими привилегиями и воспарил наш орёл - граф Уваров.

Прочитав статью Симмонса про дезертирство и добровольную сдачу в плен русских военнослужащих в первую мировую войну, с удвоенной силой начинаешь верить, что "фронт" развалили революционэры.

Прочитав материлы про военно-политическую деятельность Родзянко и К, начитаешь верить, что идиоты соревновались с революционэрами в том, кто быстрее этот "фронт" развалит.

Прочитав литературу про военно-полевые отряды образца 1915 года по борьбе с дезертирами и паникёрами, убеждаешься, что во всём виноват Сталин.

Но окончательный вывод делаешь, наблюдая за полным коллапсом системы военного судопроизводства в императорской армии. Большевики и иже с ними пришли уже в полностью деморализованную среду. А деморализованная среда, это не среда, в которой не хватает еды и оружия, деморализованная среда - это среда, в которой нет веры никому из окружающих. Когда кукушке веришь больше, чем ротному.


Критики царизма упрекают режим Николая в том, что была нехватка технических средств, рассогласованность действий на уровне полков и дивизий, не говоря уже про армии, и упускают тот момент, что царское правительство военного времени полностью выпустила из-под контроля систему военного судопроизводства и морального сдерживания.

Что там нехватка патронов, снарядов и прочего... Как я понимаю, на Чёрном море мы планировали десантные операции в Болгарию и на Босфор, используя силы ополченческих подразделений, вооруженных берданками, японскими винтовками и автрийскими трофеями. Собирались брать Царь-град, не имея достаточного количества обыкновенных винтовочных патронов, с негодными штыками и полным отстутствием представления о развитии наступления как на Балканах, так и в окрестностях Стамбула. Планировщиков этого военного волшебства все эти обстоятельства смущали мало.

Страшнее было другое.

Русское командование не могло справиться с дезертирами с первых месяцев войны. И осознав это печальное обстоятельство, началось метаться во все возможные стороны. Война была проиграна в самом начале, прежде всего, психологически. И в первую очередь, в головах командного состава.

В войну мы вступили объявлением всеобщей мобилизации, отклонением ультиматума Германии и с 128 статьёй Устава о наказаниях, в которой дезертирство определялось как самовольное отсутствие военнослужащего от команды или от места своего служения. В мирное время дезертирство начиналось после 6 дней отсутствия, а в военное время дезертирами объявлялись отсутствующие самовольно более 3-х дней. Общий военный либерализм распространял оговорку, которая заставляет всех сразу понять и простить. Если солдатик прослужил менее 6 месяцев, то дезертиром он считался лишь после 7 дней отсутствия. В условиях (как мы планировали) стремительной, маневреннной войны неделя отстутствия новобранца при наступлении дезертирством не считалась.

С таким военно-правовым багажом мы и начали свою мировую войну.

Наказания за дезертирство было очень и очень строгим. Дезертира могли превести в дисциплинарный батальон или даже в арестантствое отделение. Кровь в жилах стынет. А если учесть статью 1429 Военно-полевого устава, с которым мы вошли в войну, преступление в военное время подлежало наказанию только по окончанию войны. Т.е. дисбат и арестанские роты - это потом, когда Берлин возьмём. А до взятия Берлина пойманных дезертиров возвращали в части и переводили в категорию "штрафованных". К таким соотечественникам-миролюбцам телесные наказания официально были полностью запрещены ещё в 1904 году. Под телесными наказаниями надо понимать порку. Сначала дезертиров даже не пороли. И всё было абсолютно в швейковском варианте, наиболее разрушительном для любой военной организации.

Перед солдатиком в первые же месяцы войны встал непростой выбор: или дезертировать, быть пойманным (или не быть пойманным), пройти путь следствия в тылу, вернуться в родную часть и, возможно, никого из прежних сослуживцев и не застать в живых. А "штрафованный", ну и что "штрафованный". Пережил атаку на проволоку или обстрел германской артиллерией под следствием в тылу, считай выиграл немного себе жизни. Тем более, что война на Руси списывала в случае победы все грехи, а поражение обещало быть таким, что солдаты справедливо полагали, что будет не до приведения их кошмарных приговоров в действие.

Итог первых месяцев "германской". По Юго-Западному фронту в период с 29 сентября по 15 декабря 14 года на станциях задержено 3,394 дезертировавших солдата. И это без учёта добровольно сдавшихся в плен, конечно.

Добровольная сдача в плен каралась, конечно, смертью. Но доказать добровольную сдачу в плен, в случае пресечения, было очень сложно, а удачная для изменников сдача гарантировала иммунитет от российского военного судопроизводства. Достань такого негодяя, попробуй из немецкого или австрийского лагеря его по суду извлечь... Смертность русских в плену была, конечно выше, чем у англичан или французов. Русских померло в таких лагерях более 72 тыс. человек. Это примерно 5 процентов от общего числа пленных. Мёрли в большинстве солдаты - 72,292 человека, Мёрли и офицеры - 294 человека. У французов смертность в плену составляла 3 процента, у англичан - 2 процента. Больше русских в лагерях сгинуло навовсе итальянцев, сербов и неимоверное количество румын - 28,64 процента. Учитывая время вступления в войну Румынии, страшно представить, что там с румынами вытворяли.

Для борьбы с дезертирами и сдававшимися в плен русское командование использовало разные и очень интересные методы. В последующую войну эти методы станут более эффективными и практическими, пока же эти методы только пробовались.

Прежняя система военного судопроизводства рухнула первой. За первые три месяца 1915 года жандармы и полиция (уже в глубине тыловой) арестовали 21,064 человека. К ним следует добавить 20 с лишним тысяч дезертиров, захваченных полицией на Юго-Западном направлении. С таким наплывом подсудимых военная юриспруденция не справлялась. Понятно, что на местах стали применять к дезертирам какие-то свои особенные, локальные, системы борьбы. Что не улучшало обстановку в частях.

Для исправления ситуации в 15 году (не очень быстро) была введена система военно-полевых судов. Сразу рисуется живая картина. Суровые, пропахшие порохом офицеры-фронтовики судят предателя. Переминается с ноги на ногу расстрельная команда. Шумит прореженная германской артиллерией роща. Сухие команды, лязг затворов и залп.

Но ничего этого не было. Военно-полевые суды имели право созывать только командующие фронтов, армий и военных округов. В исключительных случаях военно-полевой суд мог созвать командир осаждённой крепости или подразделения, оторванного от основных войск. По каждому конкретному случаю комфронта суд не созывал, надо было накопить порядочное количество преступников (судили ведь не только за дезертирство или попытку перейти на сторону врага, судили и за покражи кур, например). Подлежащих военно-полевому суду концентрировали до приемлимого числа. А потом начинал свою кровавую работу суд. Т.е. отправлял всех пойманных предателей обратно в части с отсрочкой приговора до мирного времени. Отсидевшись на пересылочных пунктах, дезертиры возвращались в окопы, полные жизни и впечатлений о красивой жизни в тылу. Делились с однополчанами наблюдениями в сочетании с острой критикой властей и росписи рая в тылу.

При отступлении 1915 года система военно-полевых судов рухнула вслед за предшественницей. Со всего фронта собирать виноватых, при условии, что они до суда и не виноваты вовсе, везти их в спецместо, кормить, охранять, вести заседания было решительно невозможно. Тем более, что части меняли дислокацию, линия фронта была неустойчивой. А главное, основная цель военно-полевого суда - это ведь не конкретного содатика наказать, а внушить трепет неотвратимости возмездия. А когда возмездие или не соверешается, или совершается бог знает где, то воспитательная роль военно-полевого суда сводится к нулю.

Комнадование подумало-подумало и передало функции военно-полевых судов в полки. Пусть сами разбираются. А полковые командиры и начали разбираться. За всё и по прихоти. Не будем забывать, вокруг декаданс. Один полковой начальник порол провинившихся под граммофонные записи Вяльцевой. Поле боя, туман клочьями висит над проволочными заграждениями, вдали висит серый цеппелин, и звучит над полем христовой брани чарующий голос певицы.

И что же в итоге? В итоге - девальвация системы сдерживания от побегов и эскалация тенденций к уходу. Полковые суды отличили себя непрофессионализмом и мелочностью. Тем более, что права на расстрел для дезертиров всё равно в полках не было. А в 1915 уже и смерть не особо пугала за привычностью.

Решили ввести на фронте телесные наказания официально. Эти наказания особого суда не требовали и пороть солдат стали для профилактики, что называется, для аппетита. Наказания регламентировались от 5 до 50 ударов нагайкой. Что не очень приятно, иногда и смертельно, но всегда обидно. В среднем солдат получал по 25 ударов и должен был стремительно бежать в окопы, сражаться за Русь святую, благославляя начальство. Почёсывая поротую задницу.

Ужесточили и наказания за побеги с линии фронта в тыл. За первый побег наказание оставили прежним, за второй - 20 лет каторги (после войны), за третий - смертная казнь. Эта градация тоже здорово укрепила дисциплину в войсках и желание победить тевтонов возросло многократно.

Теперь у желающего изменить престолу и Отечеству выбор был такой - рисковать, пробираясь в тыл, где постепенно гайки всё же закручивали, или, махнув рукой, сразу сдаваться в плен врагу. Количество сдавшихся в плен, естественно выросло.

Тогда правительство Российской империи решило, что надо наказывать не только дезертиров и перебежчиков, но и их семьи. В апреле 15 года Совмин принял постановление: семьи добровольно сдавшихся врагу, дезертиров и т.п. стали лишать продовольственного довольствия за кормильца. Губернатор получап списки, спускал списки по инстанциям на места. На местах происходила огласка семей предателей и их позор. Списки губернаторы сначала получали довольно хаотичные, но исполнять надо и такие. Ведь война! Только в сентябре 1915 года решили, что списки губернаторам будут подавать не все, кому вздумается, а только командиры частей с приобщением свидетельских показаний от очевидцев измены. Семьи пропавших без вести смогли вздохнуть спокойно, родина их простила, довольствие вот снова стали получать, соседи перестали показывать пальцем и кидать камни.

В военных вопросах лучше всего в России понимают адвокаты и предприниматели.

К делу внезапно подключилась Государственная Дума. Родзянко верно подметил, что официальной пропаганде ужасов немецко-астрийского плена никто не верит, поэтому надо утроить усилия в подаче пропаганды народными средствами. Родзянко предложил использовать беглецов из вражеского плена для публичных рассказов об ужасах плена, а т.к. таких беглецов не хватало, то Родзянко решил выпустить на улицы всяких увечных ивалидов с рассказами и песнями о бедах в немецких застенках. В Петербурге находилось большое количество всяких калек, их надо было к делу пристроить. И завертелось.

Традиция под гармошку гнусными голосами петь жалостливые песни, столь свойственная городскому фольклору, нашла своё новое воплощение - инвалиды стали петь на особо важных стратегических местах обороны. На Невском проспекте, Тверской, в трамваях, конках. Особое внимание уделялось вокзалам. Самих фронтовиков в трамваи пускать запрещалось, разоблачить родзянковских певцов было некому. Поэтому увечные за жалование старались изо всех сил. Две остановки проедешь, а уже как будто в австрийском плену побывал, где тебе ноги собаки откусили. Посмотришь вокруг ошалело и в присутствие своё идешь, со словами "пропала империя, всё пропало, по трамваям уже отходные поют".

На вокзалах тоже хорошо пошло. Грузят в теплушки новобранцев, а им наяривают про оторванные ноги да вытекшие глазыньки. Всё это сочетается с "Прощанием славянки" и нетерпеливостью конвоя. Потом весь этот джаз с песнями запустили в синематограф, чтобы будить совесть у тыловых, пришедших смотреть новую фильму из жизни американских ковбоев.

Вмешалась полиция. Песенники не поднимали дух россиян, а как бы даже напротив, несколько его снижали, как выяснилось. Поэтому родзянковских соловьёв полиция всех задержала и подвергла суровой фильтрации. Часть героев поехала на каторгу, с которой они в своё время сбежали, часть попала в лечебницы, остатки филармонии выпустили снова на публику, но с утверждённым циркуляром репертуаром. Петь нужно было песни с концом оптимистическим, не избегая описания зверств, но в конце выступления должна была звучать твёрдая уверенность в скорейшей победе и подчёркиваться позитивная роль государя и его августейшей семьи. Представить такое нетрудно: возьмите любую песню из радио "Шансон" и вместо последнего куплета вообразите слова: "А менты, - молодцы! Благодарен им всем наш уголовный барак! Колыбельную мамы нам заменяет хриплый лай вертухайских собак..." Ладно ещё, что Шаляпина не выпустили с наклеенной бородой по вагонам или отмытого Вертинского на Тверскую. Я бы, разумеется, в силу своей категоричности привлёк всю золотую роту. Гиппиус, Мережковского, Брюсова и прочих, кто ещё стоять мог в угаре морфинизма.

В июне 15 года поступил в войска, в которых дейстовало уже три системы судопроизводства, приказ, потрясающий своей робкой решительностью: в приказе говорилось, что изменников возможно будут стрелять на месте. Приказ трудно не процитировать. Для меня этот приказ образец лаконизма и прагматики:

"А тех позорных сынов России, наших преступных братьев, что постыдно малодушествуя положат перед подлым врагом оружие и сделает попытку сдаться в плен или бежать, я, с болью в сердце за этих неразумных безбожных изменников, приговариваю немедленно расстреливать, не давая осуществиться их гнусному замыслу; пусть твёрдо помнят, что испугаешься вражеской пули, получишь свою, а когда раненый пулей своих, не успеешь добежать до неприятеля или когда после войны по обмену пленных, вновь попадёшь к нам, то будешь расстрелян." Цит. по приказу по 2-й армии Северо-Западного фронта. Это не приказ даже, а заявка на сериал. Не хватает оборотов "а мы как будто из последних сил" и "у нас бесконечные пули".

Писано пером И. Головлёва, не иначе. Тут тебе и братики, тут тебе и причитания из семинарии. Всего богато. Главного, чего нет, что не пробивается через этот елей на оружейной смазке, так того, ради чего всё это? Во имя каких святынь мы тут в драных папахах должны следить за германцем, одновременно следя друг за другом. Ради чего весь этот легализованный самосуд? Понятно ведь, что в окопах от злобы и растерянности стали кончать своих же, поэтому следовало, по мнению командования, придать видимость хоть какой-то законности происходящему. Власть опять увильнула от бессилия в сторону, предоставив вооруженным крестьянам самим решать кто тут предатель, а кто нет. Не большевики придумали этот вот режим бессудной расправы. Правда, чуть позже, когда солдатики и матросики стали крошить и рвать своих офицеров, подозревая их (по инерциии) в измене, власть заголосила по-бабьи, запихивая в рот кулаки и выискивая глупыми глазами, кто же во всём этом виноват? Откуда пробрались к нам эти шпионы и предатели?! Из какого пломбированного вагона она все вылезли?!

Читая такой приказ можно солдату чокнуться окончательно. Кто должен стрелять в спину убегающему, кто знает, кто куда бежит, с какой целью - не понятно. Потому и возможны были фразы, произнесённые уверенно: "А ведь я сегодня до трёх раз тебе в спину стрелил!" Солдатам дали право стрелять в своих же однополчан. По приказу. Какой маленький шаг нужно сделать, что начать стрелять в офицеров? Да не шаг надо сделать, а просто прицел на два сантиметра сместить и вечная память штабс-капитану.

Поясню - расстреливать, пороть, вешать и пр. должны на глазах части люди посторонние. Это крайне желательно. Желательно в специальной обстановке и специальными людьми. Крайне желательно после зачитывания приговора. Иначе местному палачу будет не очень уютно и он начнёт мотивировать свой поступок крайне радикальным образом, визжать, что кругом измена, нас предали и прочее.

Наконец, к исходу ноября 15 года появился 290 Приказ по армиям, вводивший военно-полевые отряды. В эти отряды, выставлявшие заслоны и отлавливающие беглецов входили не только полиция, но и казаки, к которым присоединили позже жандармские эскадроны и полицию из эвакуированных губерний.

Военно-полевые отряды не только выполняли роль заградительной линии, но и приводили приказы в исполнение.

Для удобства работы этой структуры, имеющей право проверять документы и допрашивать с последующим этапированием, нижним чинам российской императорской армии было запрещено появляться на улицах городов после 9 вечера. Запрещалось пользоваться трамваями и прочим транспортом. Нижним чинам было запрещено появляться в гостиницах, частных квартирах, постоялых дворах и т.п. О каждом прибывшем офицере содержатели гостиниц были обязаны послать известия сразу в два адреса: в комендатуру и в полицейский участок.

Содат-защитник веры православной в городах вообще, в идеале, появляться не мог. Чего ему там делать? В городах? Любой военнослужащий - на подозрении. Это, в принципе, нормально. когда подозрением занимаются специальные органы, а когда дворник и содержатель нумеров - это не очень нормально. Армия должна чувствовать увереннность в тылу, чувствовать уважение тыла и его поддрежку. Тыл Россиской империи говорил солдату: город, который ты защищаешь, он чистый, ты сюда не ходи, особенно после 9 вечера. В постоялых дворах тебе тоже делать нечего. Ночуй со всеми удобствами, где бог дозволит, герой.

Мобилизованных стали возить на фронт под конвоем. Несомненный след большивизма.

Но ведь дезертиры эти были людьми русскими, российским. Многие отловленные говорили, что да, дезертировали из своих частей, находящихся на переформировании, потому как хотят немедленно выступить в бой с подлым врагом и рвутся на фронт. Другие называли номера каких-то посторонних частей, вспоминали, забывали, снова вспоминали откуда они сбежали, а это ведь запросы, ожидания ответов и прочее, дающее дезертиру главное - время и иллюзию жизни. Самой популярной отмазкой стала повесть о друге. Встретились в госпитале, мол, два друга-земляка, и решили служить вместе, вместе принять смерть за Русь Святую, поэтому пробираются на фронт в часть, где таких как они земляков побольше, чтобы ловчее было воевать. Пытки-то были запрещены. Приходилось жандармам всё это слушать...

К зиме 1916 года Россия фронтовая встала с колен: в окопах одновременно функционировали телесные наказания, военно-полевые команды, военно-полевые суды из офицеров части, плюс никто не отменил самодеятельность нижних чинов по выявлению в своих рядах предателя. Кто кого судит, по какому закону, как накажут?! Полная неясность. И над окопами звучит отеческая нота приказов с её фарисейским "братьев... c болью в сердце... расстреливать". Прибавим к этой конструктивной атмосфере ещё и простые реалии войны, скверное снабжение, полное непонимание солдатами происходящего, и поймём, что во всём виноваты агитаторы- большевики.

С апреля по июнь 1916 года в зоне Юго-Западного фронта задерживали в среднем по 4,300 человек в месяц. На железной дороге Юго-Запада за этот период изловили еще 5,284 человек. Это только Юго-Запад.

14 января 1916 года свершился окончательный Приказ по военному ведомству за номером 29. За дезертирство - каторга от 4 до 20 лет или смертная казнь. Вводилась безоговорочная смертная казнь для подстрекателей к сдаче в плен. Это просто: хватай любого постороннего в части. Вряд ли он шепчет патриотические лозунги.

Наконец, на передовой воцарилась дисциплина. Как в морге перед дезинфекцией. И пушки появились, и снаряды подвезли, и патронов стало в изобилии. Мы этим хозяйством ещё три с лишним года друг друга убивали в Гражданскую. Хватало всем. А вот армия померла. Война превратилась в чужую страшную фабрику, в управлении которой запутались решительно все. Все ухватились за руки, чтобы никто не убежал по одиночке. Поэтому, не расцепив рук, начали бежать уже подразделениями.

Монархии оставалось жить примерно полтора месяца. А монархическая армия уже давно умерла. Пришедшие на смену самодержавию люди умственного труда ещё месяцев пять гальванизировали армейский труп, искренне радуясь, что иногда труп открывает глаза и дёргает руками.

К моменту октябрьского переворота 1917-го, офицеры генерального штаба продавали всем желающим под Аркой главного штаба оружие. Особым спросом пользовались американские, только поступившие "Кольты" обр.1911 года. Наблюдали за всем этим спешно собранные юнкера из окон Зимнего дворца. Ни один офицер из военного Петрограда на выручку к ним не пришёл. Пришли только казаки, постояли у Невы, да и ушли. Вина большевизма была доказана полностью.

Вы однобоко раскрываете инфу , отсюда складывается такое впечатление , возможно каждый из нас знает чтото большее ...а так сплошной винигрет...ну нехочется ему быть Иваном Шемякиным , и Джоном МакГиллианом тоже нехочется быть...вот и получается СусанинЪ по жизни...хотя где надо он будет и Ваня Шемякин , а если где нить в городе лОндонЕ то представит себя как сЭр Джон МакГиллилан подданный соединенного королевства...

Вы слишком упрощаете... Почему не хочется!? Джон это его настоящее имя ну и понятно не он себе его сам дал! МакГилланд ... Ну это скорее приятный бонус! О котором он не сильно то и мечтал (хотя , как знать!?) Ваш пост "Afrancesado СусанинЪ этот ваш Джон..." Я возможно воспринял буквально ,а Вы вкладывали в него какой-то иной смысл!?

Семейные легенды, сказания, тосты

Что такое история моей семьи? Что такое взаимосвязь поколений и славные традиции нашего рода? Что такое воздаяние, карма, возмездие и прочее веселье в моей бодрой фамилии? Объяснить можно только на примере.

Объясняю.

http://youtu.be/0ENKR6jlzZs

Сначала послушаем известную всем песню. 13 февраля 1692 года мои родственники поучаствовали в одном из самых радостных событий шотландской истории. Мы резали в составе других гостей клан МакДональдов у них же на дому. Нас позвали в гости, мы пришли, а потом зарезали хозяев. За дело, конечно. МакДональды были практически мятежниками, не хотели присягать новому королю, плюс мы им ещё денег были должны. Как тут удержаться от того, чтобы, попив и поев, не вырезать хозяев к чёртовой матери? Я и сейчас бы не удержался.

Часто вспоминаем это дело, одобрительно похлопывая друг друга по спинам. Мол, неплохо так тогда погуляли, а? - спрашиваем друг у друга. И сами же себе отвечаем: Да какой там неплохо?! Отлично выступили!

Резня в Гленко, послужившая основой для нездоровых фатазий писателя Мартина с его "Красной свадьбой", лютоволками, Старками и прочим заснеженным ужасом, для нашего семейства прекрасный повод вздохнуть, вспоминая славные денёчки.

И тут наступает момент рассказать о воздаянии за произошедшее.

Как это почти всегда бывает, воздаяние за грехи всего рода обрушилось на меня. Резали МакДональдов все вместе, а расхлёбываю последствия только я.

К огромному сожалению, вырезать весь выводок МакДональдов зимой 1692 года не удалось. Некоторые утырки вырвались из нашего весёлого хоровода. Затаились и размножились. Последствия? Главное последствие стоит напротив моего самарского дома и заливает округу канцерогенными запахами гамбургеров, роял чизбургеров и прочего ада. Это то, что я называю возмездие как оно есть. Резали предки МакДональдов - вот тебе миллион зажирелых пакетов под ногами, вонь, толпы под окнами и всякая такая кромешность. Насладись.

А теперь про взаимосвязь и злую иронию. Кто открывал этот элитный ресторан? Кто резал ленточку в коротких штанишках, хищно полосовал ножом с себя размером огромный торт и катался верхом на страшном клоуне Рональде, этой квинтэссенции зла? Кто купался в лучах проплаченной славы? Кто, раздувая младенческие, но чувственные ноздри, совершил первый в Самаре заказ "большой картошки" ? Правильно. Мой сын. Георгий Джонович. Прямой потомок всклоченных упырей, резавших МакДональдов 13 февраля 1692 года. Вот что такое историческая взаимосвязь в моей семье.

И как после всего этого оставаться в разуме?

У своих камчадальских родственников я учусь многому. И многое из этого многого использую в личной и общественной жизни. Хотя я не привык разделять жизнь личную и жизнь для общества. Всё у меня слитно, целокупно и должно приносить доход. Если уж занимаюсь я личной жизнью, то так, что общество берёт с неё пример, бегает к церкви, шушукается по ночам, примеряет, ахает и томится. А если я окунаюсь в омут общественности, то и личная жизнь моя значительно обогащается запасами, навыками, уловками и всякой пользой. Из последних польз могу вспомнить электрический насос для воды.

В каком-то смысле я воспринимаю окружающий меня посёлок, как пришвинский лес. Как кусочек обезображенной человеком природы. И беру с этой природы всё, что мне причитается по праву. Природа тоже хочет с меня что-то робко получить, крутя в неловких ветвях счета за прежние мои забавы с ней, но тут я строг. И в этом мне помогает опыт моих камчадальских предков, дедов, кузенов и свояков. У которых есть такое, к примеру сказать, увлечение: "речные поколки". Я расскажу о них. Уверен, что вам это пригодиться на вашем жизненном нересте, когда вы, выпучив глаза и рвя бока о камни, несётесь к заветной цели, по достижению которой вам уже всё равно, вы счастливо кверху брюхом дрейфуете обратно в безмолвный туманный океан или служите пищей своим деткам.

Для речных поколок мои камчадальские родственники держат специального оленя. Сообразительного, привлекательного рогатого наркомана. Такого наркомана называют "манщик".

Манщик рождается обычным оленёнком, гутыргыргеном таким, милым, ушастым и добрым. С тёплыми губами, лобастой башкой и страстью к наслаждениям. Такого бэмби высматривают раскосо ангелы оленьей судьбы, мои родичи. И подманивают его к себе всякими вкусностями и соблазнами. Влекут его к себе в сети. Процедура подманивания не очень аппетитна. В конце концов, молодой олень становится жертвой зависимости. Сначала от зажелтелых от человеческой мочи кусков снега, потом от алкоголя. К финалу приручения олень пьёт не меньше своих рабовладельцев, если пересчитать на массу тела. Бухают родственники с оленем не просто из симпатии. Не только ради компании пьют они водку, совместно глядя на пламя родового костра. В глазах у оленя - влажная эйфория, в глазах у моих свояков - мерцающий демонизм, наш фирменный знак.

Олень, вкусив пороков, становится другом человека. И начинает предавать свой род, подводя во время миграционных кочёвок бестолковых собратьев в руки собратьев толковых.

Идёт кочёвка оленей. Олени куда-то там мчатся. В полном порядке, с соблюдением иерархий, чинов, званий и прав состояния. И тут на маршруте движения вырисовываются мои камчадалы и вклиниваются со своим оленем-предателем в строй оленей добропорядочных.

Добропорядочные олени имеют не самые сообразительные головы и слабые сердца. Начинают метаться, не понимать, где они, что с ними?! Олень-алкоголик, как и все алкоголики, обладает даром втираться в доверие и искусством манипуляции. С его башки срывают мешок и он, увидев аудиторию, воспряв, зажегшись творческим порывом, уводит силой пьющего таланта за собой десятка три оленух. Оленухи теряют голову от экстравагантного незнакомца с приятным запахом и шаткой статью капитана Джэка Воробья. Бабы-то не городские. Природные, поэтому несутся за аферистом со всех ног. Кругом же паника! А тут видный мужчина, которого мои родичи намазывали рыбьим жиром с солью в своём СПА. Обалдевшие от беспорядка, шума, запаха соли и вида задницы предательского гада-пропойцы оленихи ломятся в реку. За новым, стало быть, повелителем. За счастьем своим.

И на середине реки их настигают мои коварные голодные камчадалы на лодочках, с пиками и жаждой чужой беззащитности. Так бы камчадалы могли атаковать и весь олений табун, но там оленей очень много, они клином идут, могут перевернуть плавсредства, потопить моих милых гуронов, которые, как и полагается приполярным ирокезам, плавать совсем не умеют. Из-за осторожности, лени и хитрости ( трёх основных столбов камчадальского отношения к миру) родственники мои атакуют только того, кто уверовал в пропойцу-мессию. Смотреть на них в этот момент и страшно, и притягательно. Забываешь в каком веке, тысячелетии, на какой, собственно, планете ты орёшь с ними, ликуя и страшась.

На середине реки происходит "речная поколка". Которая обеспечивает родичей почти всем необходимым. Затраты для поколки разумны. Только траты на водку для себя и оленя-манщика. А сколько удовольствия от встречи с природой, приручения молодого красавца, склонения к сотрудничеству, обучения его человеческой мудрости! Не передать словами.

Карьера оленя-манщика ярка и кратка. Как у кометы. Камчадалы уверены, что на второй раз прежний, заслуженый артист уже не очень годится. Настало время выпускать на сцену жизни следующего актёра оригинального жанра. Но как устроен человек? Он не может просто так полоснуть ножом по горлу кумира да и сожрать его. Нет, не может. Надо устроить человеку по этому поводу нравоучительное шоу. Праздник праведного суда. Бухарика-манщика, у которого голова кругом от происходящего вокруг него торжества, сначала чествуют. Гладят по рогам его, украшают ленточками, хвалят. Выпивают. Танцуют. Потом внезапно для слабеющего оленя-юбиляра из кустов вываливается местный прокурор из стариков. И обличает перед собранием измену. Народный любимец, оказывается, хотел утопить собратьев, он лжив, труслив и противен. Всё в неподдельном ужасе и брезгливости отшатываются от бывшей звезды лесо-тундровой эстрады. Звучат крики гнева. Происходит ещё один танец, в котором все, по очереди, отрекаются от негодяя. И когда справедливый суд завершается приговором присяжных мясоедов, великий артист роняет свою рогатую голову на чавкающую под ногами зелень. Финита. Награда находит героя.

Подзакусивши героем, родичи мои поют о нём вдумчивую, взвешенную политически песню, в которой вспоминают как положительные, так и отрицательные аспекты жизни покойного. Череп народного любимца вешают на штырь. В шеренгу других памятных шестов, к одному из которых уже привязан будущий герой следующего сезона.

Вчера за вечерним чаем степенно рассуждали о Ку-Клукс-Клане. Нет такой завалящей ерунды, какого-то шороха в кустах, взмаха крыла летучей мыши и прочего идиотства, которое не послужило бы поводом у моих домашних и гостей выказать мне свою преданность и заботу.

Все очень осуждали ККК. Глядя на меня, как на подарочную жерству распоясавшихся ку-клукс-клановцев, все осуждали этот самый клан, готовясь грудью остановить мчащуюся на меня в белом балахоне опасность.

Я только головой крутил. что ж такое. Предок - негр аукает мне который раз от племенного гостра, всё никак не угомонится.

"Любезныя мои", - начал я проникновенно и ласково, тем особым голосом, который обещает по итогу всё что хочешь, - "то что мой прапрадед был чернокожим меня не радует и не печалит. Так сложилось! Но Ку-Клукс-Клана я могу бояться не в первую очередь. Поняли меня?! А?! Основные цели ККК были не какие-то там негры, это само собой. Я бы вывернулся! А вот вы, родненькие, даже не знаю... Даже не знаю, говорю, как вы шайка моральных опустошенцев спасались бы от погони в балахонах? Давайте я вам зачитаю что ли, а то совсем тошно слушать вас". Тут я сбегал наверх в кабинет свой, предварительно сгребя со стола сахарницу и серебряные щипчики для рафинада. Я не люблю, чтобы ценности без присмотра. Вернулся из кабинета. Уже в очках, волосы пригладил, одёрнул кителёк с чужими нашивками. "Слушайте!", - говорю, - "текст резолюции съезда ККК периода расцвета.

"Любой преступник, любой игрок, любой мошенник, любой распутникЮ любой мужчина, подрывающий репутацию девушки или угрожающий существованию семьи, любой мужчина, позволяющий себе бить жену, любой продавец наркотиков, лбой работающий на "чёрном рынке", любой коррумпированный политический деятель, любой католический священник или язычник, любой адвокат, занимающийся тёмными делами, любой аферистЮ любой защитник рабства, любой содержатель борделя, любая ежедневная газета, контролируемая Римом-Сионом - ВРАГИ КЛАНА!"

Так что, хорошие мои, мне ККК бояться нечего! Уразумели, смотрю, побледнели. Алексей, Пахомий затворяйте ворота, выпускайте собачек, сейчас тут моральное действо начнётся...

Как-то из жизни уходит красота дикой злобы и прелесть настоящей ненависти.
Что-то мы потеряли по дороге.

Вот открываешь журнал "Русский вестник" за 1901 год.

Лично для меня это актуальная периодика.

В разделе "Смеси" читаешь про итальянского разбойника пр имени Музолино. У этого итальянского разбойника берут интервью.

Понятно, что самого Музолино с яростью и пронзительным воем ищет вся итальянская полиция, идут облавы, жандармы врываются в дома, по воздуху летают перья, крики, плач, ор, грубые окрики. Перепончатые крылья шпионажа закрывают половину неба. Пыль, поднятая бесконечными погонями, не успевает оседать на обжигающую кожу сицилийских кроваво-красных апельсинов, зреющих вдоль белесой дороги.

И среди всего этого правоохрантельного чудотворения разбойник Музолино даёт интервью корреспондентам. Беседует, в частности, с корреспондентом "Нью Йорк геральд".

В Нью-Йорке тогда почему-то стали популярны истории про именно итальянских бандитов.

Хотя у нас под Ельцом мы могли для "Нью Йорк геральд" найти таких славных персонажей, что репортёру для начала, для примера, скажем, руку бы отрубили по локоть, ответили на его вопросы, снимая с него ценные вещи и отправили бы обратно в Америку, неловко от непривычки улыбаясь в бороды.

Но американская публика хотела про итальянских бандитов. А "Русский вестник" перепечатывал интервью американских репортёров. Считала редакция "РВ", что в Воронеже про Музолино тоже будет интересно читать.

Про "романтического разбойника" (так в статье) Музолино "Русский вестник" в ноябрьском выпуске пишет так, что волосы становятся дыбом от восторга за чужую красоту.

"На нём был костюм оперного бандита: чёрная бархатная куртка, красная повязка на голове, а жилет его украшен множеством медалей и серебряных украшений, отнятых у его жертв, и религиозных изображений, которые он очевидно приобрёл при частом посещении церквей. Сумка его переполнена патронами, а между колен он держал заряженное ружьё"...

Именно в таком виде удобнее всего было маскироваться в Сицилии под благонамереннего обывателя. Затеряться в толпе. Преступники склонны к мимикрии.

"На левом боку Музолино висел внушительных видов кинжал, похожий на короткий меч, а на правом торчал револьвер с золотой насечкой". Вы такие видели. Популярные есть фотокарточки на этот счёт.

"Затем бандит принял горделивую осанку и воскликнул: "Горе тому, кто посмеет поднять руку на Музолино! Из этих гор меня может вывесть только полное прощение, собственноручно подписанное королём! Я должен сказать вам по секрету, впрочем, можете даже прокричать об этом на весь мир, что моими слудующими жертвами будут Цироло и тот из моих двоюродных братьев, который служит проводником у войск, посланных за мной. Молодой человек, предающий своего кровного, не заслуживает ничего лучшего!"

Этот абзац я прочёл очень громко, чтобы слышали все в доме.

Потом спустился вниз, к людям, и прочёл с выражением этот же абзац вторично, устремляя, время от времени, огненный взор то на одного жующего домочадца, то на другого, затрагивая пламенным веером и остальных замерших в неестественных позах трудолюбия родствннников.

Время от времени, слудует показывать в доме некоторую расстановку сил. Вкупе с науськиванием домочадцев друг на друга, примеры из реальной повседневной истории, живые угрозы, ночные побудки с пробежками действуют на окружающих родненьких кровинок отрезвляюще.

Мне будет горько повторить судьбу состарившегося бегемота, которого прогнали из стаи какие-то молодые уроды и он побрёл куда-то в ядовитые заросли на подгибающихся от обиды ногах. Вчера по ТВ видел этот сюжет. Всю подушку истерзал от сочувствия к родной душе. Хотел денег выслать, но титры просморел.

Вернёмся к Музолино.

"Музолино при воспоминании о предательстве своего родственника воспламенинлся гневом", - пишет, вероятно, трясущимися руками репортёр, ища глазами выход из пещеры -"Музолино бросил свой кинжал на воздух и поймал его зубами, поднял ружьё, и схватил шестиствольный револьвер в левую руку". Шестиствольный! Кинжал в зубах! И глазами так, как иногда ещё показывают в индийских фильмах. Господи, как же хорошо! Как нравоучительно, изящно, красиво, по балетному просто и искренне.

Я обязательно так научусь.

Помню, когда я был совсем юным, ещё очень нуждающимся в заботе и уходе, археологом. Это в школе ещё было, в которой я время от времени учился, отвлекаясь только на дачу ложных показаний по ст.88 УК РФ.

И случай не особо такой впечатляющий был. Бытовой. Но глубины и мудроты в нём бешенное количество. Во-первых, рассказ об этом случае может спасти несколько зачем-то необходимых жизней. А такое редко бывает в современной литературе, чтобы главный герой научился спички в пластик заворачивать от дяди Серёжи, когда они дядей Сережей, познакомившись в электричке, идут себе в лесопосадку.

Во-вторых, этот случай характеризует увлекающегося мужчину. Пусть и подростка. Так-то он от бутиратов грезит, что в Москве, но она вся белая и туда-сюда ножками перебирает. А мой случай про увлечение практическое.

В третьих, случай этот характеризует бабушку мою Александру Ивановновну и её отношение к жизни и ко мне, разновидности этой самой жизни.

Примчался я из экпедиции полный чувсттв. Даже с такими подростками такое происходит. И вот, не в силах рассказать главное, бабушка не одобряла откровенность, которую трудно протоколировать, сидя в тяжёлом малиново- зелёном кабинете с панелями из дерева, в которые уже два раза стрелялись предшественники, когда с них ордена рвали.

Но чувства меня переполняют! Я и говорю своей любимой Александре Ивановне, блестя смородинами глаз, под её прозрачным голубым взором.

"Знаете, бабушка! (я её всенда называл на вы, так было заведено у нас, хотя городские вроде и с образованием и заграничные вояжи случались - я вот, например, помню, речь Сальвадора Альенде, в которой он просил верные правительству части карабинеров вернуться в кзармы и решил оставться в Президенством дворце до конца - там речей было несколько, но они у меня от бомбоубежечного сидения немного сместились в одну).

Так вот. "Знаете, Алксандра Ивановна, что если пропитать высушенную головку берцовой кости человека жиром, то получаются прекрасные светильники! Так делали наши предкиЙ Они опускали пористую сухую головку берцовой кости в жир, тут я подумал немного, наверное, мамонта, и у них выходили отличные светильники которыми они освщали свои жилища! Горящие от жира берцовые кости людей вдоль стен! Мёртвые горят во имя жизни! Там же фитиль не нужен, долгота горения огромная и уютно, по своему...Красиво как!"

В берлинской лазури Александры Ивановны прояснилось до полного голубоватого хрусталя. Она закинула ногу на ногу, несколько верховых поездок в месяц, режим строг, закурила "Лаки Страйк" ( курила или Страйк или Беломор) и произнесла фразу, тон и поутона которой никто не возьмётся описать.

"Ну, теперь Джон, я за твоё будущее почти спокойна. Развивавай эти свои задатки. Хоть на старости лет пойму, для чего ты тут крутишься".

Уголок краеведа.

Самыми богатыми людьми Рима, как я не устаю повторять, были не кошмарные сенаторы, не нобили, объединившие в своих рядах все знатнейшие патрицианские и плебейские роды, не какие-то главы торговых домов и владельцы хлебных флотов. Даже не императоры.

Самыми богатыми людьми в Римской империи были бывшие рабы. Конечно, не просто бывшие рабы, ставшие вольноотпущенниками. А бывшие личные рабы императора, которых император отпустил на волю и назначил на должности в императорской администрации. В имперской канцелярии.

Слуги императора, а имперская канцелярия долгое время была их исключительной вотчиной, управляли империей как домашним хозяйством своего господина.

Ресурсом бывшего раба, привезённого, проданного и купленного, неоднократно отмудоханного хозяевами, коллегами и просто любителями, опробаванного ценителями мужской дружбы, пробившегося, проползшего на животе, добившегося, была не его эффективность или успешность, не ум недюжинный, а личная преданность хозяину.

Всем организмом империи, оплывающей под взглядом будущего бога-императора, армиями, финансами, дипломатией, идеологией, миллионами свободных и несвободных, голодных, сытых, здоровых и увечных, школами, рудниками, флотами, щупальцами и жвалами, управляли бывшие рабы. Отпидорашеные даже в излишних смыслах карьеристы, продающие редкий товар - личную и безоговорочною преданность хозяину.

И пока хозяин не подвергся апофеозе, пока специальный полуслепой орёл не вылетел к небу из погребального императорского костра, символизируя появление нового бога и кадровые чистки номенклатуры, вся эта элитная публика жрала империю со вкусом и способностями учёных жизью крыс.

Если вы откроете Ювенала (14, 329), то прочтёте там про Нарцисса, вольноотпущенника императора Клавдия. Скромный труженник императорской администрации был обладателем состояния в 400 000 000 сестерциев. При пересчёте в золотые монеты - 4 000 000 ауреусов. Ауреус в это время весил 7, 96 г золота, примерно, с 5 процентами примесей. Это чуть меньше, чем 32 тонны золота. И это самое большое личное состояние античного мира, известное нам. Бывший раб Нарцисс имел суммарно в своём личном распоряжении средства, равные сложению средств небедного застройщика Рима и победителя Спартака Марка Лициния Красса и персидского царя.
Откроем "Анналы" Тацита (книгу 12, главу 53, 3) и познакомимся с сотрудником имперской администрации Паллантом с его 300 000 000 сестерциев. А ведь были и ещё крепкие государственники и сторонники имперской стабильности: Каллист, Эпафродит, Дорифор и прочие. Которые владели денежными состояниями, сопоставимыми с капиталами Нарцисса и Паланта.
Обращаю внимание, что говорим мы только о денежных средствах, не принимая во внимание прочие активы госменеджмента Римской империи. И даже не заикаемся про то, что управляющие империей вольноотпущенники были людьми в Рим завезёнными. Главное, что рабовладельцам, поэтам, жрецам, пролетариям из римских многоквартирников и прочим под бывшими рабами жилось хорошо. Уютно и стабильно.

Это я к чему? Это я к тому, что правы идеологи эффективных, успешных и мобильных москвичей с хорошими лицами хорошо питающихся детей. Главное в достижении жизненного успеха и власти - это интеллект, сплочённость, гражданская позиция и посещение курсов.

Знаете, что такое фамильная преданность и почтение к памяти отца- неудачника?

В принципе, фамильная преданность, т.е. преданность неким семейным интресам, мало связана с продолженем дела отца-неудачника.

Как мало связвано с понятием отца- неудачника успешное содержание некоторых корявеньких сыновей и дочерей-красасавиц.

Вообще выбор такого отца удручающе впечатляющ: или ты напрягаешься по традиционной схеме и, натужась, рвёшь жилы для пропихивания в высший свет несуразных сыночков, или ты выцеливаешь для красавиц дочерей хорошие партии. Совместить подобное трудно. Попробую метод аналогий: впариваешь дуракам криволапых кобельков, одновременно выбирая женихов для ладных девочек своих четверолапеньких. Секрет несоотвествия тут вот чём: или ты рачительный производитель, или Швейк.

Так я вам скажу, как надо воспитывать детей.

Бонапарт, нищий офицер, имеющий 1200 ливров годового дохода подпоручика полка Ла Фер ( да, опытные узнали фамилию), после трат у которого оставалось 42 ливра в год, всё своё время тратил на попытки введение начинания своего отца. Честолюбивый, плохо изъясняющийся на французском, унижаемый, полуглодный, нищий, в штопанном лично мундирчике, позументы для которого мать спарывала с дедушкиного мундира сардинского капитана, он бегал по успешным, сытым и пышным. Бегал пешком, бегал по умным. Чтобы идея отца, какая-то остаточная идея папы воплотилась. Не потому что хороша была, а потому что папина. Мечта человека, к тому времени умершего, забытого земляками.

Что заботило сына папа Карло, какую завопедь своего отца он претворял, терпя насмешки, унижения и сгибаясь от горькой юдоли сына провинциального адвоката? В какие двери стучался, в каких приёмных терпел отказ через губу, средего роста человек, худой до болезненности, косолапый. Мир, что ли завоёвывал? Вселенную обращал к ногам? Нет.

И когда, став императором, подставляя всякое для лижущей похвалы, собирая для прилюдного унижения князей и королей мира сего,забыл ли он тихую, уносящуюся в дощатую дверь предсметрную мечту отца: обеспечить дочек приданым, сыновьям достойную жизнь? Пожить. Не пожить, так погордиться...

Карло Бонапарте просил у властей средств для создания "школ шелководства", просил три тысячи ливров под залог своего крошечного родового участка земли с виноградником, масличными деревьями и колодцем с горьковатой водой (обеспечившей всем бонапартидам пробелемы с почками). Он так хотел, чтобы его дочери имели приданое, его сыновья достойное содержание На Корсике - этой Чечне с морем, где закон и право - произвол сытого, о чём мог мечтать адвокат, с маленькой шпагой останавливающий кровную месть в родной деревне, когда Буннуцы уже подожгли собственный буонапартовый двухэтажный дом. О чём он мог, Карло Боунапарте мечтать, когда в горящем доме его жена рожала великую сестру Наполеона, Полину, музу Поганини, сморщенный комочек, красный от крови и зарева? Он хотел спокойной жизни, Карло Бонапарте. Он хотел жить соразмерно, вдумчиво, читать философов, призывающих уничтожить мир, он хотел жить, как мы. Он хотел ссуды в три тысячи ливров. Он думал о себе, своих, своих, он не хотел думать про мировое господство. Ему хотелось вечера с кружевными занавесками, запаха хлеба, ветра с моря.

Три тысячи ливров от короны в год получал Лагарп, будущий учитель императора Александра Благословенного, 3 000 он получал как лектор, 1 500 ливров он получал от Торговой палаты и 6 000 ливров он получал от Французской Академии.
В год. Так-то он получал гораздо больше.

Потом он научит Александра свободе. Да ещё какой. 8 000 шпицрутенов в Семёновском полку, заплаканные глаза сыночка при виде растерзанного пьяной шушерой папы. Потом ещё шпицрутены. Аракчеев. Гром победы. Черторыйский. Одиночество. Таганрог.

Главный контролёр финансов королевства Колонн в компании с генерал-лейтенантом полиции Ленуаром, директором книготорговли де Латуром, герцогом де Нивернье и маршалом де Бове будут распределять бенифециарные пожалования короля:

Морелле - 6 000 ливров годовых от Палаты Торговли.
Мармонтеню- 3 000 ливров в год, как историографу Франции и 2 000 тысячи ливров как постоянному секретарю Французской Академии.

де Сенмор будет получать в год:

пенсии от Французской Академии - 2 000 ливров.
пенсии от королевских откупщиков - 3 000 ливров.
как цензор - 4000 ливроа
как казначей парижских мостовых - 2 400 ливорв.

------------------------годовых (без накопительной ренты)

Вы их знаете? Вы помните их имена?

Вы, может, помните, де Сюара с 1 200 ливрами от "Королевского альманаха"? С 2 400 ливрами годового дохода от цензорской деятельности? С 8 000 ливрами за издание указов монарха?

Вы понмните Шамфора, Гара, Тарже, Дюро, Делиля, Арно?

Славных имён французских светочей Просвещения я могу назвать ещё десяток-два. И под каждым именем будут стоять суммы, зотоло, нули, которые светочи получали от короля ( и явно, и ещё, "чтобы не возбуждать зависть коллег", тайно)

Что получал подпоручик Бонапарт? В год на всё он получал 1200 ливров. 800 ливров сосвталяло его жалование, 200 ливров он получал подачкой как неимущий выпускник Военной школы.

После всех расходов у Наполеона оставалость 42 ливра ( выше писал об этом), из которых 36 ливров уходило на прошения у светочам, понять, принять, выслушать.

И итог: в 1812 году только в 12 департаментах Франции общая стоимость количества шёлковых коконов 15 500 000 франков. Семь департаментов Франции выпускали в месяц 5 000 кг шёлка.

Вот, именно это я называю почтением к отцу и, пусть мимолётным, под сенью имперского орла, воспоминанием о бедном Карло Буонапарте.

На маневры под Вознесенском Россия выставила 55 000 регулярной конницы. Это приблизительно 305 эскадронов.
Наполеон начал вторжение в Россию с 38 200 кавалерии (208 эскадронов).

Правда, надо понимать, что в подсчёте наполеоновской конницы мы не учитываем отдельные части лёгкой кавалерии, которые были приданы пехотным коррпусам.

Но и в наших маневрах мы не учитывали 40 эскадронов лёгкой кавалерии и 3 эскадрона Жандармского полка, не учитывали казаков. Всего на манёврах приняло участие примерно 350 эскадронов конницы, 28 батальонов пехоты и 21 батарея с 168 орудиями. Примерно 100 000 человек, естественно без вспомогательного персонала.

Такого кулака русские ещё Европе не показывали.

Манёвры имели множество последствий. Естественно, в тактическом отношении эти последствия были превосходны. Европейцы, принимая условность и парниковость условий проведения учений (ровная степь), поняли, что открытого, традиционного военного столкновения с Россией ни одна европейская страна не выдержит. Австрия, например, могла бы с нами соревноваться в этом вопросе, но подсчитала дороговизну и долговременность формирования подобной армады, заняла почти на 60 лет позицию враждебного нейтралитета к Российской империи. А когда последовательно проиграла Франции, Италии и Пруссии войны за гегемонию, так и вовсе решила стать сателлитом германской империи навсегда.

Англия и Франция, увидев колоссальное шоу под Воскресенском, переформулировали свои военные концепции в сторону отказа от прямого столкновения с Россией, заменив их теориями "непрямого воздействия". Примером воплощения "непрямого воздействия", в первую очередь, стала Крымская война. Когда вместо быстроты и настиска колонн, массированных атак кирасиров и эффектного генерального сражения, нам навязали позиционную, медленную, окопную войну и стремительные десанты, не органиченные и не сдерживаемые ничем из-за подавляющего превосходства наших противников на море.

Россию, из-за смены стратегий и военной логистики стало возможно доставать отовсюду- от Балтики, да Камчатки. Противопоставить что-либо этому статусу мы не смогли ничего, хотя и пытались. Мы стали обречены содержать огромную дорогую армию при невысокой её мобильности и эффективности в наступательной войне нового типа. Нашим уделом осталась ожесточённая оборона, окончательно утвердившаяся после неславной войны 1877-78 годов.

Т.е. мы начали копировать европейскую систему при значительном техническом и организационном отставании, в первую очередь, в подготовке офицерского и унтер-офицерского корпусов. Медвежья сила России, столь славно воспетая всеми, кому не лень, оказалась запертой в берлоге союзнических обязательств, отсутствия нормального флота как средства доставки войск и единственным применением этой силы стало, в конечном итоге, изматывающее окопное сидение, которое снижало в массовом сознании русских значение войны, обесценивало цели и привело к понятному для императорской армии исходу. Россия всегда нуждалась в эффектных победах. При отсутствии ошеломляющего и быстрого эффекта, русская нация скисала и начинала бродить.

Кстати, эта традиция во многом сохранилась и при коммунистах. Одна из самых быстрых и удачных войн России на северо-западе - Финская война 39-40 гг. в массовом сознании счиается чуть ли не проигранной. Да и наше вторжение в Афганистан - из той же серии неоценённых и сброшенных под стол побед.